«Интересно, это так и должно быть? Наверное, людям нравится», – совершенно растерянно думала Элизабет, пытаясь уловить суть и смысл поцелуев. Вообще-то ощущения были приятные, по правде говоря. Надо думать, не хотели бы таким заниматься, если бы ничего приятного в этом не было. Что ей нужно делать, она все еще понятия не имела, поэтому просто попыталась повторить за Александром то, что делал он. Не так развратно, разумеется! Она же не такая! Но хотя бы попытаться понять что-то про поцелуи, раз уж он ее уже все равно поцеловал, нужно попробовать. А то первый поцелуй выйдет совсем ужасным и бессмысленным, и потом всю жизнь обидно будет.
– О, Лиззи, – глухо простонал Александр, оторвавшись от ее губ ненадолго, развернул ее, поднялся на одну ступеньку, прижал к стене всем телом и продолжил целовать, а одна из его рук уверенно скользнула в такие места, о которых и говорить неприлично, только сидеть! Как он мог трогать ее попку, Элизабет не представляла.
Ей сделалось как-то совсем жарко. От стыда, по всему. Наверное, она сейчас была красная, как вареный омар. Только у нее клешней таких не имелось, чтобы прекратить творящееся безобразие. А у Александра зато такие ручищи! И сам он весь… большой такой, пополам ее переломит, если вдруг захочет, запросто. Почему-то от этой мысли стало еще горячее. И казалось, что она уже целиком состоит из мурашек, таких остро-колюще-щекотных, очень приятно… А в теле появилось чувство, как спросонья, когда хочется потянуться, и когда сделаешь это как следует – тоже приятно. Только сейчас ей зачем-то было приятно, когда лорд Каледонский продолжал ее нагло хватать за всякие места и сильнее прижимать к стенке. Будто она именно этого и хотела! Точнее, будто этого желало тело Элизабет, вовсе не спрашивая ее разум, что он по этому поводу думает.
– Вы… ах-х! – тихий стон слетел у нее с губ сам собой, когда она, решительно собрав волю в кулак, отстранилась, чтобы высказать ему наконец свое возмущение. – Что… позволяете… себе?.. – дыхание у нее совсем сбилось, а голос был будто чужой, какой-то совсем другой, низкий и охрипший.
Александр вздохнул, глядя на ее губы, будто ему мало было, и погладил Элизабет костяшками пальцев по щеке.
– Простите, Элизабет, я не планировал так на вас накидываться. Но в дальнейшем я постараюсь сдержать свои порывы, до тех пор, пока вы привыкните к новому положению, – и джентельменски поцеловал ей руку! Как будто он мог быть джентльменом с этими его решениями и наглыми поцелуями. И как будто к ее новому положению можно было привыкнуть, в самом деле!