– Не выдумывайте себе ужасов, Элизабет, я не Синяя борода все же, – суховато ответил он и вновь спустился на ступеньку ниже. – Пойдемте!
– А я – не шестнадцатилетняя барышня, начитавшаяся темных романов, – ответила Элизабет, спустившись следом и взяв его под руку, и послушно зашагала следом, – и ничего я такого про вас не выдумываю. Просто… в ближайшие три дня весь город будет знать о моем новом положении. А потом – и не только город, вы наверняка живо интересуете светское общество везде, возможно, даже в Моголии. Меня не возьмут на работу ни в одно приличное место, и у меня ничего нет… Пожалуй, будь вы Синей Бородой, было бы даже лучше: в моем будущем была бы определенность, а сейчас я вовсе не знаю, что со мной будет дальше. Не понимаю! Ваше сиятельство, прошу, пообещайте мне! Что угодно! Что оставите меня в доме служанкой, в конце концов! Я смогу и справлюсь, и это в любом случае лучше чего-либо еще.
Жаловаться ему вот так на то, что он же сам и сделал, было глупо. Взывать к нему с такими просьбами – еще глупее. Но Элизабет, как всегда, не умела промолчать. Разве что не заплакать могла, сдержать слезы. Так что выглядела не совсем уж жалко сейчас.
Александр тут же остановился и ее обнял:
– Никуда вы из этого дома не денетесь, обещаю! Выдумали тоже, хоть вам и не шестнадцать! Неужели вы думаете, что, принимая взвешенное решение, я не учел таких предсказуемых факторов? Разумеется, я не собираюсь никуда вас выставлять, раз уж взял.
– Спасибо… Александр, – почти шепотом ответила Элизабет и со вздохом уткнулась в него носом, а потом призналась: – Я ничего не думаю, я почти ничего о вас не знаю, кроме сплетен. Ни как вы принимаете решения, ни как обходитесь с любовницами… И чего мне ждать – не знаю тоже, особенно когда вы то набрасываетесь, то руки целуете.
Она опять говорила какие-то вещи, от которых тетушка Мэгги наверняка начала бы закатывать глаза и пить сердечные капли. Но, похоже, Александр на ее манеру общения реагировал нормально, удивительно даже. И то, что его объятья ее сейчас успокаивали – тоже было удивительно. Элизабет и впрямь была странная, ей бы сейчас шарахаться и требовать и пальцем к себе не прикасаться… Но шарахаться совершенно не хотелось.
– Вот и узнаете получше, – бодро ответил он. – В этом и смысл. Будете тут жить – и поймете, что ничего такого ужасного во мне нет, чтобы шарахаться и отказывать. Все-таки вы удивительная девушка, Элизабет. И я никак не пойму, чем вас так привлекла эта лестница, что вы так и норовите на ней задержаться.