– Вы не совсем внимательны. Селия умерла в Боэзе, – уточнил Александр. – И я до сих пор уверен, что тихая провинциальная жизнь… Возможно она бы жила до сих пор, – он мучительно вздохнул.
Выходит, умерла на курорте, куда ездят лечить пошатнувшееся здоровье и нервы. Едва Элизабет об этом подумала, сердце у нее вдруг дернулось в груди – и она ощутила, как в воздухе разлился отчетливый запах склепа. Пыли и тлена. Она прекрасно знала, что это значит: ее способности включились, вдруг и не спрашивая, как обычно. «Вот же ты какой! Про меня говорить не хочешь, а про покойную Селию – пожалуйста», – мысленно упрекнула она свой нестабильный дар. Тот иногда мог сообщать и о прошлом, если там оставались недовыясненные обстоятельства.
– Я… сомневаюсь, что жила бы, ваше сиятельство. Мой дар считает, что нет, – тихо ответила она. Александр же ей сам говорил, ее пророческие способности не терпят молчания. – Вы… переживаете до сих пор, да? А как дети? – она снова чувствовала, что лезет куда-то настолько далеко и глубоко, куда не следовало бы. Но Элизабет это волновало, очень сильно.
Он даже приостановился.
– В самом деле? Как горько слышать, что Селия была обречена! – очень печально вздохнув, Александр двинулся дальше. – А дети… она была слишком болезненна и измождена, чтобы много ими заниматься, боюсь, они больше привязаны к нянюшке и гувернантке.
– Возможно, это прозвучит жестоко со стороны, но оно и к лучшему, что дети не были к ней слишком привязаны. Так проще пережить, – она тоже вздохнула, а потом крепко обняла его за шею обеими руками. – Смерть я чувствую хорошо, Александр. Может быть, это единственное, что я ощущаю как следует своим даром, с тех самых пор, как… родители погибли. Я лежала ночами в кровати и представляла, как могли бы повернуться события тогда. И каждый раз в комнате стоял запах гари, сильный, душный, каждый раз. Снова и снова. И я поняла, что просто мучаю себя, все уже случилось, ничего не изменить. Александр… я знаю, понимаю. При вашей деятельной натуре вы до сих пор думаете, как я тогда. И мой дар говорит вам то же самое, что тогда говорил мне. Это тяжело, простите, что завела об этом речь. Мне жаль… что линии ваших с Селией судеб сложились в такой узор, – она подняла на него взгляд и в каком-то неожиданном даже для себя порыве погладила его по голове. Сейчас у нее не получилось бы ощущать к нему ничего, кроме искреннего глубокого сочувствия.