Она аккуратно отцепила от себя Сантолину, вылила остатки вина в нашедшуюся на прикроватной тумбочке чашку и вручила его икающей страдалице. Девушка, стуча зубами о край чашки, послушно ее осушила. И Драцена подивилась на потрясающий эффект местного сливового вина – та на глазах прекратила рыдать, икать и дрожать.
– В чем дело? – наконец нашлась Драцена, рассматривая прозрачные слезы, сбегающие по розовеющим щечкам, и не понимая – почему именно ей предстояло стать объектом для откровений светловолосой красавицы.
– Прости, я просто не знала, к кому бежать, – печально поведала Сантолина. – Я рассорилась со своими подругами. Всё из-за моей свадьбы. И немного из-за Пенстемона. Это мой жених.
– Он что, – нетактично предположила Драцена, несколько раздраженная ситуацией, – не только на тебе пообещал жениться?
– Нет, что ты! – даже не возмутилась девушка, видно, и мысли подобной не приходило. – Его никто из местных и не видел даже и не знаком. Он вообще только завтра должен приехать. Из-за этого все думают, что я вру, и свадьбу затеяла только чтобы покрасоваться. И всё бы ничего, но я сболтнула Анрелике – это моя подружка – что мой жених – герцог.
Драцена почувствовала, как против воли ее глаза распахиваются шире от такого заявления. Не слабо девица замахнулась! Девчонка из деревенской гостиницы и герцог! Нет, мелькала мысль, что Сантолина слишком хороша для этого места, но как-то даже неожиданно, насколько, оказывается, хороша. Какой из восьми герцогов ею настолько соблазнился, что вдруг решил отвести под венец? Нея уже давно никто не видел по причине слабого здоровья, четверо других никак не подходили по возрасту или были давно и прочно женаты, оставшиеся трое вполне могли бы подойти… Но в любом случае никого из них не звали Пенстемоном – Драцена не жаловалась на память и по долгу службы прекрасно была об этом осведомлена.
Она поморщилась, понимая, что девушку придется сейчас еще больше расстроить сообщением, что ее разлюбезный Пенстемон точно не герцог и вряд ли даже аристократ, а, скорее всего, просто прохиндей, позарившийся на милое личико и богатое приданное, на которое, очевидно, не поскупится далеко не бедствующий отец невесты. Если жених вообще, конечно, явится на торжество, имеющее все шансы и вовсе не состояться.