Снова послышался вой даракса. Яток вздрогнул, опустил ноги с лавки и потянулся за настойкой. Приложился к фляге и тут же выругался, в сердцах кинув её в снег, о чем немедленно пожалел. Она была сделана из дорогого серебра с вкраплениями из драгоценного черного япара, это был подарок его близкого друга из Дакары. Онис преподнес её ему в их последнюю встречу пять лет назад. Яток берег эту ценность как зеницу ока, в этой фляге никакой напиток не замерзал безо всякого заговора и колдовства. Остановить дисараби ему было не под силу. Яток сердито ударил кулаком по лавке и тут же взвыл от боли.
Он бросил взгляд на крытые сани.
– Рахсар бешеный тебе в попутчики!
Внезапно лицо его просветлело, губы растянулись в кровожадную ухмылку. На днях он подглядел, где йети Роха прятал свой табак. Яток не сомневался, что Олеф тоже держит его под сиденьем извозчика. Мужчина решил, что имеет право взять себе горсть дорогущего горного табака. Он встал, поднатужился и потянул сиденье, но тут же крякнул от натуги.
– Тяжелая, зараза!
А хочется-то как! Яток уже представлял, как вдыхает дым лучшего горьковатого табака гор. Йети сами выращивали его и ни с кем не делились, продавали редко да по такой цене, что Яток мог о нем только грезить. Мужчина намеревался во что бы то ни стало добыть горсть табака. Он снова схватился за сиденье, как вдруг дисараби громко заржали, сани резко дернулись и помчались с такой бешеной скоростью, что стало больно дышать. Яток едва успел вцепиться в сиденье. Судорожно вдыхая холод, он задрожал от страха. Чего так сильно испугались лошади?!
С большим трудом Яток развернулся в их сторону и вскрикнул. На мчавшихся дисараби напали черные тени с его рост. Они кидались под копыта, толкали в бока, прыгали на круп и двигались так быстро, что глазам стало больно. Они напирали до тех пор, пока лошади не затормозили, взвившись на дыбы. От панического ржания закладывало уши, холодок пробегал по коже. Яток не удержался и кубарем скатился под лошадей. Снег смягчил падение. Рядом с его головой опустилось копыто с острыми шипами.
Все чувства вопили об опасности. Никогда до сего дня Яток не видел ничего подобного и не слыхивал о таких тенях. От них исходил пронзительный холод, не шедший ни в какое сравнение с обычным холодом.
Замерший от ужаса Яток не двигался, надеясь, что его не заметят или сочтут мертвым. Он лежал с закрытыми глазами и читал молитву. Правда, как назло, кроме слов «Я свет, я верую, спаси мою душу, храни мою чистоту», ничего в голову не приходило. Это была строчка из молитвы девственниц к их покровительнице Теоре, которую он слышал из уст племянницы.