Ветер донес завывания даракса. Яток вздрогнул, нахмурился и снова за флягой потянулся. Вокруг столько всякого зверья бродит, а дараксы – те вообще безбашенные. Вспомнилось вдруг: свежая тушка оленя им по дороге попалась. Ещё не сильно стемнело, и он углядел полуметровые отпечатки лап даракса на снегу, а над тушкой-то ещё парок вился. Сердце вскачь пустилось, настойка, родимая, успокоиться помогла. С Олефом ездить было не страшно, он и сам кого хочешь напугает своей мордой, но сейчас он дрых в санях и в случае чего прийти на помощь может не успеть. Яток поежился и приложился к фляге с согревающей внутренности настойкой. Убрав флягу за пазуху, встал, поднатужился, поднял кнут с острыми шипами на конце, замахнулся и с силой обрушил на круп дисараби. Семикилограммовый кнут соскользнул и ушел вниз под сани, мужчину рвануло вперед. Яток разжал руки и содрогнулся: он был у края помоста, а мог оказаться под санями. Трясущимися пальцами снова полез за флягой, сделал глоток и с облегчением выдохнул.
Руки его устали за все время, что он поднимал этот тяжелый кнут, но дисараби даже не ощущали ударов на себе. Кожа у них толстая, да и мех был очень густым, так что шипы для них – как касание перышка.
За кнут с него, конечно, спросят. Но не нырять же за ним в снег!
– Ну и гхар с них, – решил мужчина. – Не единственный же он у извозчиков!
Его повело, и он с размаху сел на лавку, вытянул ноги и прикрыл их шкурой рогра. Управлять дисараби без Олефа было невозможно, Яток мог на них лишь орать, но не задавать темп и направление. Потому решил положиться на нюх лошадей-переростков и прикрыл глаза. В мечтах он уже заходил в лазарет к очаровательной мадам Нерти. Там весело пылал камин, а пышногрудая целительница заботливо вливала ему в рот свою знаменитую настойку из ста семи трав. Интересно, признайся он ей в своих чувствах, ответит она взаимностью?
Погода выдалась на диво отвратная: мороз пробирал до костей, а теплая шуба из борка спасала не шибко. Ветер метался, как раненый зверь, кусаясь и подвывая, снег, летящий из-под копыт дисараби, не добавлял Ятоку удобства. Отбрасываемый сферами приглушенный свет высвечивал скрюченные ветви деревьев, больше похожих на пальцы мертвецов. За всей этой канителью Ятоку пару раз чудились темные тени, но, всмотревшись, он выдыхал с облегчением.