— Ты никогда не будешь диктовать мне свои условия, Энигма, — с железным самообладанием и уверенностью, обещаю я, и одновременно обхватываю ее губы своими, проникаю в теплую глубину языком, овладевая ее ртом, повторяя ритмичные движения своего члена внутри нее, о которых она прекрасно помнит.
Я на пределе, пот градом течет по спине, и, продолжая усыплять ее бдительность глубоким поцелуем, срываю с себя рубашку, позволяя Кэн ощутить жар, исходящий от моей кожи.
Прерывая поцелуй, обхватываю подбородок Кэндис, и заглядывая в глаза, продолжаю давить:
— Я по-прежнему для тебя — все. Хозяин твоей бесправной жизни, или ты забыла? И я был очень недоволен твоим поведением, девочка, — я достаю из-под тахты замотанную веревку, и пока Кэндис смотрит на меня и ничего не подозревает, завязываю узел на ее лодыжке, начиная одну из самых волнительных обвязок в моей жизни.
Ее глаза округляются, становятся еще глубже и больше, когда она с шумом выдыхает, подавляя в груди панический вскрик, осознавая, что в моих руках, и что я собираюсь с ней сделать. Снова.
Эни отчаянно дергается, когда я рывком разрываю ее тонкую футболку, оставляя верх миниатюрного тела девушки обнаженным.
Хрупкая и совершенная.
Чтобы снова усыпить ее бдительность и опять запутать, я мягко сжимаю ее упругую грудь, лаская соски большими пальцами, наблюдая за тем, как она хочет… хочет быть связанной.
{Она хочет, чтобы я связал ее, чтобы хоть как-то оправдать себя за то, что не может сопротивляться мне. Глупая, зачем тебе оправдания? Просто признай, что ты моя шлюха, только моя, и никогда больше не примешь ласки другого мужчины. Пусть даже недоведенные до конца.}
— Мак, я не хочу… — всхлипывает Эни, когда я продолжаю обвязку, и вот уже фиксирую ее в необходимой мне позе — икры плотно соединены с задней поверхностью бедер, ноги широко раскрыты. Единственное, что смотрится неэстетично в этой обвязке — легинсы Кэндис, но я специально оставил их, чтобы пока хоть как-то держать себя в руках. Но стоит мне прикоснуться к шву между ее ног, и почувствовать, как ткань пропиталась соками из ее голодной малышки, мне снова приходится ходить по грани, даже пальцы дрожат, а виски щекочут увесистые капли пота.
Черт. Еще немного. Напряжение уже достигло невероятных пределов, но мне даже нравится это яркое предвкушение… полнейшего безумия.