— И ты уверен, что он безропотно выдаст новоявленному родственнику такую огромную сумму денег? — Я покачала головой в знак сомнения.
— Выдаст. — Отец с откровенным вызовом вздел подбородок. — Обязательно выдаст. Северин не позволит, чтобы его фамилия ассоциировалась со столь гнусным и грязным разбирательством. Поэтому он обязательно заплатит мой долг.
— А если нет? — не унималась я, совершенно не впечатленная замыслом отца. — Если он просто пошлет тебя куда подальше? И это более чем ожидаемо, учитывая, что все эти годы ты обкрадывал его.
— Не его! — обиженно вскинулся отец. — А государство! Это две большие разницы! Не думаю, что наш Севильон сильно обеднел от этого.
Я скептически кашлянула.
Ну да, ну да. Правда, утаенными доходами отец почему-то предпочел не делиться с компаньоном. И вряд ли Северина Одрона обрадует этот факт.
— И все-таки, папа, — настойчиво повторила я. — Тебе не кажется, что у твоего плана множество недостатков?
Отец прикрыл глаза, словно раздумывая над чем-то. Затем виновато посмотрел на меня.
— Вчера Северин сказал, что его отец, дед Густава, Чейс Одрон, обещал выделить на наше дело крупную сумму денег, — проговорил он. — Моя доля будет составлять пятнадцать тысяч золотых. Взамен Чейс просит только одного. Он уже очень стар. И его самая заветная мечта — погулять на свадьбе единственного внука. И мы подумали. Ну… Это же логично. Густав всего на пару лет старше тебя. Тебе двадцать три, ему двадцать пять. Вы будете прекрасной парой.
— Но я его совсем не знаю! — аж взвизгнула от негодования я. — Вдруг он урод какой-нибудь? Вдруг по любому поводу и без начнет меня колотить?
— Густав очень симпатичный молодой человек, — попытался успокоить меня отец. — Он получил прекрасное образование. Вхож в лучшие дома Арраса…
— Да, и при этом в свои годы не женат и даже не помолвлен, — ядовито завершила я. — Значит, что-то с ним не так.
— С чего ты решила? — искренне изумился отец.
— Потому что, папенька, молодые мужчины в определенном возрасте начинают напоминать общественные сортиры, — ядовито проговорила я. — Все приличные давно заняты. А в свободные и сам по доброй воле не сунешься. Лишь по огромной нужде.
Отец округлил глаза, явно не ожидав от меня подобных философских изречений. Задумчиво потер подбородок, должно быть, не зная, что сказать в ответ.