***
По пути домой в мусорном баке обнаружилась большая погрызенная жучком рама для картины. Из нее получится поленьев десять, значит, сегодня в комнате будет тепло и сухо.
Балансируя на плече этой рамой, Сергей взбежал по лестнице, открыл дверь и услышал тоненькое:
- Папка!
В этом вскрике было все - и радость, и облегчение, и запоздалый застарелый страх, что он не придет, вообще не придет.
Включил свет - Ниночка сидела в постели в одной рубашонке, откинув оба одеяла. Холодно в комнате, простудится!
Подошел, обнял, подтянул так, чтобы спину защищала подушка.
- Ты что же - так и не вставала целый день?!
- Я спала.
Может, и правда спала, но все равно это было не дело. Коснулся губами лба - температуры нет. И глазки ясные.
- Смотри, что я тебе принес! - Достал из кармана яблоко - большое, золотистое.
- Ой! - расплылась она в улыбке.
- И вот еще, - достал второе яблоко. - Хочешь, я его тебе в кашу настругаю?
- Второе - тебе! - возмущенно воскликнула Ниночка, истово следившая за соблюдением принятого ими давно уже правила "Все - пополам!".
- Нет, - покачал он головой, - я сегодня сытый, наелся хорошо.
- Правда? - Детские глаза глаза заглянули, казалось, в самую душу.
- Правда. Меня в одном доме обедом угостили, я там супа съел целую большую тарелку и кофе с печеньем. Так что яблоки тебе. И вот, смотри, что еще! - Вытащил из внутреннего кармана чуть отсыревший хлеб с сыром. - Так что давай, одевайся - а я пойду поставлю чайник.
***
ГЛАВА ВТОРАЯ
{1920 - 1923 год}
***
Наверное, Сергей совершил ошибку, когда, прибыв в Констанцу, не сел на первый же поезд до Парижа. Наверное... но немыслимо было уехать, когда каждое утро приносило новые вести из Крыма - и вести эти несли надежду: Перекоп до сих пор держится, атака красных снова отбита!
Поленька настояла на том, чтобы снять четырехкомнатную квартиру в хорошем районе, нанять кухарку и горничную. На возражения Сергея, что можно обойтись и одной прислугой, да и квартиру снять поменьше, надула губки: "Как можно - это же неприлично! Что люди скажут?!"
"Очаровательное дитя" - так, любя, назвал ее полковник Ушков. Единственная дочь крупного промышленника, променявшая карьеру начинающей солистки Императорской оперы на счастливый, по любви, брак, она в свои двадцать шесть лет и впрямь все еще оставалась ребенком - милым, любимым и балованным. Она не понимала, зачем нужно экономить, могла подарить дорогое, но разонравившееся ей кольцо горничной и разрыдалась, когда Сергей сказал, что в их положении не стоит заказывать новое платье, чтобы пойти на бал в консульство.