— Зарабатываешь сумасшедшие бабки,— ухмыльнулся Данте, обращаясь вслух, к скандирующей толпе.
Вот ведь еще одна необъяснимая традиция, которая не нарушается никем и никогда: не выходить на сцену вовремя.
Заставить зал рвать и метать. Разгорячить их тела до температуры кипения, чтобы любовь, нетерпение и желание, смешалось с ненавистью и желанием разорвать тех, кто в конечном итоге, выйдет на сцену.
Обязательно выйдет.
Это как наркотик, то, что вызывает мгновенную зависимость. Крики. Признание. Эхо чужих голосов поющее твои песни. Знающее каждую букву, каждый мотив, это уже давно часть тебя. Без этого уже давно невозможно.
— Я хочу станцевать на ваших костях, ребята! Вы готовы предоставить мне их?!!
Крики усиливаются, если это вообще возможно. Гитара ревет в оглушительном приветствии, осыпаются битым стеклом на пол тарелки.
— Вы готовы? — Данте крикнул сгибаясь пополам, и сжимая пальцами микрофон.
Толпа обезумевши орет, но ему недостаточно этого. Он здесь король. В каждом его слове власть. И ему было необходимо постоянно находить в этом подтверждение.
— А теперь тихо, — Данте поднес к губам палец, с черепками на костяшках.
Гробовая тишина окутала несколько тысяч человек. Каждый внимал. Каждый боялся пропустить что-то важное.
— Если бы началась война, у меня была бы самая послушная армия, — Данте коротко хохотнул, испытывая как от парализующего кайфа бегут по коже мурашки.
Воздух, пропитанный потом, удовлетворением, желанием и восхищением.
Он бы хотел встретиться глазами, со своей музой, но у нее уже болела голова от его музыки.
Обратная сторона медали.
Тебя обожают тысячи, а та самая, неприятно морщится, когда ты врубаешь ей новый сингл.
Ну и пофиг.
Кого это парит, если вместо пары глаз, он видит в сто раз больше?
— Как насчет слэма? Я хочу, что бы вас нереально колбасило. Хэдбэн тоже приветствуется, девчонки, распустите ваши шикарные волосы!
Данте подошел к краю сцены, замечая одну, очень яркую особу.
Таких сложно не заметить даже в толпе.
Татуированная, почти обнаженная девица, с ярким мейком.
Интересно, заценила бы Мейбл его порыв?
Он коснулся ее колечка, которое насквозь протыкало губу и потянул на себя.
Еще секунда, и его палец, оказался у нее во рту.
Толпа не выдержала, громко вопя, Данте чувствовал, как со всех сторон его трогали сотни рук, тысячи пальцев пытались дотронуться до него, будто до чего-то особенного и запретного.