Из-за двери донеслись первые звуки музыки – плавной, текучей, словно воды равнинной реки. Элла в последний раз провела пуховкой по щеке и шумно защелкнула пудреницу.
- Все, идем. Наверное, уже начало.
… Когда они вернулись в холл, Луиза будто вынырнула из тихого омута в сверкающую вьюгу. Танцы еще не начались, кое-кто уже наведался к накрытым столам, и всюду были веселье, гомон, суета.
- Элла! Идите сюда! – Хельм, стоя у колонны, помахал им рукой. В другой руке он уже держал бокал с пузырящимся шампанским.
Увлекаемая за руку подругой, Луиза мазнула взглядом по возвышению, отведенному преподавателям. Сердце радостно встрепенулась: Дарс уже был там, стоял спиной к залу и с кем-то беседовал. Неподалеку от него с бокалом стоял Вейн Арсум и, как показалось Луизе, кого-то искал взглядом в толпе разряженных в пух и прах студентов.
Стоило им добраться до Хельма, как словно из-под земли вырос Клайв Эшлин. Небрежно поигрывая бокалом, он, казалось, внимательно слушал повисшую на другой руке Миранду. Девушка что-то щебетала, не умолкая, и Элла прыснула в кулак.
- Бедняга, - шепнула она Луизе, - Миранда доведет его до позорного бегства.
- Но она ведь не виновата, что Клайв ей нравится…
«И я не виновата, что чем дальше, тем сильнее влюблена в Дарса Эшлина. Просто так получается».
- Привет, - сказал Клайв, - а я уже был на балу в прошлом году. Каждый раз одно и то же. Могу поспорить, что и доктор Варус будет произносить прошлогоднюю речь.
- Поглядим, - хмыкнула Элла и устремилась к накрытым столам, - Лу, давай сюда. Ух, сколько здесь всего!
Угощение и в самом деле было роскошным: крошечные круглые бутерброды на шпажках, тарталетки с пестрыми салатами, пирамиды, сложенные из ломтиков фруктов, мясные и сырные нарезки. Луиза аккуратно взяла тонконогий бокал, наполненный бледно-золотистой жидкостью, принюхалась. Пахло яблочной сладостью. На вкус оказалось непривычно, но куда лучше, чем те коктейли, которыми потчевала Элла. Подцепив крошечный бутерброд, Луиза тихонько отошла к стене – но так, чтобы видеть Дарса. В зале потемнело, и было не совсем понятно, то ли это искусственно гасили освещение, то ли подкатывали сумерки. Как раз в это время вперед вышел ректор и начал монотонно бубнить в усилитель о начале года, о роли науки в современном обществе, о блистательных перспективах, которые непременно ожидают самых успешных и талантливых. Дарс Эшлин стоял, облокотившись спиной о стену, и неторопливо потягивал что-то из широкого бокала. Полумрак медленно сгущался, Луизе было плохо видно его лицо, но ей казалось, что мысли мистера Эша слишком далеки от осеннего бала.