Она вдохнула поглубже, набираясь храбрости.
- Я хочу спросить… Тебе понравилось платье?
Дарс задумчиво скользнул по ней взглядом, глубоко затянулся сигарой. От него пахло мятой и табаком, и эта вязь ароматов навевала странное чувство. Луизе как будто переставало хватать воздуха, ей все время казалось, что она все делает не так. Совсем не то, чего ждет от нее Дарс Эшлин.
- Красивое, - наконец изрек он и умолк.
Луиза хотела спросить, как идут дела с подбором ключа к недоступным воспоминаниям ее голове, но вдруг вспомнила, как Клайв отозвался о болтливой Миранде и прикусила язык. Все правильно. Мужчины быстро устают от болтушек. А Дарс – он такой же мужчина, как и все. Несколько минут они молчали в темноте, вслушиваясь в льющиеся из холла звуки музыки.
- Как твои дела в академии? – наконец поинтересовался Дарс, - расскажи.
- Не думаю, что тебе будет интересно, - прошептала Луиза.
- Ошибаешься. Мне интересно все, что касается тебя.
Она поежилась. Спинка скамьи неприятно холодила обнаженную спину.
- Доктор Варус предложил мне интересный исследовательский проект, изучить историю нейрокриптоанализа, начиная с древнейших времен.
- Это хорошо, - выдохнул Дарс, - что еще? Тебя никто не обижает?
- Нет. Все хорошо…
- Тогда почему ты сидишь с таким видом, как будто сейчас расплачешься?
- Я… Дарс…
Он терпеливо ждал. И Луиза, краснея, прошептала:
- Я больше… не нравлюсь тебе, да?
Дарс подался вперед, приблизил лицо к ее, и в который раз Луиза увидела обжигающую вспышку сверхновой в льдисто-прозрачной глубине синих глаз.
- Откуда столь занятные выводы? – словно мягкой кисточкой прошелся по обнаженным нервам.
Табак и мята.
Сводящий с ума запах. И сердце бьется, как пойманная в силки птица.
И осознание того, что если она сейчас не сделает… что-то… мир перевернется, ухнет в черную муть.
Луиза качнулась навстречу. Жесткая ткань мундира под подушечками пальцев. Один-единственный выдох – «я тосковала по тебе». И одно-единственное касание теплых, упрямо сомкнутых губ.
Время замерло. Острое, почти болезненное наслаждение от прикосновения разливалось под кожей сладким ядом. Почему нельзя, чтобы это длилось вечно?
Луиза открыла глаза и отстранилась.
Дарс не шевельнулся. Только приподнял левую бровь, губы дрогнули в усмешке…
Черт! Да он просто смеется!
Луиза вскочила и бросилась прочь, но тут же оказалась прижата спиной к сильному телу. Вспышка входа в сигма-тоннель – и босые ступни утонули в белом пушистом ковре.