Рубин в их звене занимал особую позицию – он был невысок ростом, но одет, как благородный. Каких денег это стоило, Стрелка только могла догадываться, так как подозревала: благородным Рубин не был. Благородных в крепости днем с огнем не сыщешь. Не заходили к ним благородные – слишком далеко! У воина было прозвище – Коротышка, очень обидное. Рубин при каждой атаке орков лез к воротам, но одно слово командира, и Рубин, вращая глазами и кривя рот, убирался обратно на стену – к воротам шли только рослые воины. Стрелка улыбнулась, вспомнив момент назначения в звено. Составом звеньев занимался комендант крепости, его убили две недели назад. Рубин, увидев состав звена, разразился ругательствами, которые, впрочем, не принесли успеха. Зачислен и все.
Кровендор – здоровый мужик с огромными кулаками был из кузнецов. Попал в их звено из-за раны. Он хромал, и рана на ноге была нехорошей. Стрелка слышала тихий разговор лекаря с Кровендором – рана гноилась по сей день. Кровендор хромал все сильнее. Идти к воротам также не мог. Оставалось только сторожить ночью стену.
Теперь и ворот больше нет… Но не полезли в ночь орки. Видно, хорошо им люди дали в прошлые разы. Стрелка усмехнулась. Глаза ее странного, необычного для здешнего мира, синего цвета недобро вспыхнули, вспоминая последний бой, но она тут же прикрыла их ресницами темно-рыжего цвета. Россыпь веснушек на щеках, рыжая копна спутанных, давно не мытых волос, тонкая кость. Стрелка выпростала из рукава куртки кисть – тонкие пальцы, длинные, острые светлые ногти, мелкая сеть голубых сосудов проступает сквозь сыпь веснушек. Она ни разу не воин, но сидит здесь.
Наверное, это судьба. Усмехнулась недобро, вспомнив опять свой долгий путь к этому месту. Она чужая для всех этих людей, как ветер, который не остается на одном месте и летит дальше. Как необычная птица …
Она сама сюда пришла. До этой крепости были небольшие поселения людей, в которых худую, малорослую девочку замечали только работорговцы. Подходили, бесцеремонно хватали за кисти рук, задирали рукава жакета и, не найдя никаких следов от браслетов, меток или же следов их сведения, тянули руки к тонкой шее. Вот тут Стрелка начинала вырываться и визжать. От звука отчаянного детского крика у наглецов перехватывало дыхание – даже беглые рабы так себя не ведут. Стрелка каждый раз вырывалась и убегала.