- Он у-у-убежал, через окно, — я перевела взгляд на распахнутые створки.
Двое чёрных плащей подскочили к окну. Они с таким рвением свесились с подоконника, коснувшись носами засохших цветов, что стали похожи на своих псов.
- Если Ариан вдруг вернётся, передай ему, - третий чёрный плащ сунул мне сложенный во много раз листок пергамента, - забудешь, мы тебя из рая достанем.
- Конечно, вручу в собственные руки, - закивала я, отодвинувшись от нависшей надо мной фигуры охотника.
Фух… кажется, поверили. Сердце билось, как сумасшедшее.
Не от страха, а от радости. Убивать меня пока не собирались. Хотя… Кто ж их знает.
На крылечке послышались шаги, плащи и псы испарились, будто их и не было никогда. Я растерянно оглядывала комнатушку. Но только символы на двери напоминали о странных гостях.
Створки снова распахнулась, и я, взвизгнув, забилась еще глубже в угол. Ужас накрыл меня с головой, просочившись обратно за моим дядькой.
Старик странно на меня посмотрел, а я впервые была ему рада. Я-то думала, что вернулись те, в чёрных плащах, чтобы избавиться от меня.
Старик был таким же, как всегда: серые давно не мытые лохмы торчали во все стороны, глаза - красные щелки, нос - горбом, рот тонкой полоской, седая бороденка, как у соседского козла - до чего же некрасив старик. Вот хорошо, что я на него нисколько не похожа.
Я другая! Волосы у меня, конечно, кудрявые ниже плеч, а у всех красивых девушек в деревне прямые и до пояса. Да и чёрные, а не рыжие или светлые. Глаза коричневые, как тёмное пиво, что подают богатеям в трактире. Нос чуть вздёрнутый, губы пухлые. Да, не красавица, но с дядькой никакого сходства. И то радость.
Дядюшка внимательно упёрся в меня сердитым взглядом, который меня пугал до сегодняшнего дня, пока я кошачьих глаз демона не увидела. Не слышала рычания потусторонних собак и не гадала, что под капюшонами у охотников.
И тут раздалось:
- А-а-апчхи-и-и!
Из сундука, конечно.
- Хельга? - дядюшка подошел ко мне и, приподняв за ветхий ворот платьица, поставил на ноги.
- Дядюшка … я сейчас вам все объясню, - залепетала я.
С удивлением понимая, что впервые не боюсь его нисколечко. Хотя от обрушившегося страха из разряда «после всего страшного» у меня затряслись не только руки и ноги, но и зубы начали стучать уж очень громко.