Собравшиеся зашумели, слегка отойдя от шока и теперь шепотом обсуждая то, что произошло у них на глазах. Но когда мой Избранник заговорил, вокруг снова наступила звенящая тишина. Все жадно ловили каждое слово, боясь упустить хоть что-то. И чем больше слушала я сама, болезненным взглядом впиваясь в словно окаменевшее лицо жениха, тем в более сильное смятение приходила.
Эмоции зашкаливали, в голове же образовался самый настоящий хаос. Удивление, недоверие, жалость, возмущение, непонимание. Мне предстояло отсеять все лишнее, чтобы понять главное – что делать дальше. Как поступить теперь, чтобы окончательно не проиграть злейшему врагу и не допустить ошибку, которая в сложившейся ситуации может стать роковой?
С трудом, но мне все-таки удалось справиться со шквалом противоречивых чувств и озвучить свое решение. Пусть даже далось оно неимоверно тяжело. Я снова обвела глазами собравшихся и с шумом выдохнула, собираясь сказать слова, что могли стать для меня приговором…
Глава 1
В храме Гасары* (примечание: Гасара – богиня Судьбы) одуряюще пахло благовониями, исходящими от установленных повсюду курительниц. Полумрак, нарушаемый лишь светом свечей и слабым сиянием, что пропускали витражные цветные окна, создавал неповторимую причудливую атмосферу таинства. Немногие посетители, возносящие молитвы богине, казались почти бесплотными тенями, бесшумно передвигающимися по помещению. Здесь не принято было говорить иначе как мысленно, обращаясь к Гасаре, или в отдельных закрытых молительных комнатах, при общении со жрицами. Там запрет на обычную речь снимался. Светлооким* (примечание: светлоокие – иное название жриц богини Судьбы, пророчиц) разрешалось поверять свои тайные помыслы, спрашивать совета и просить предсказания будущего.
Я никогда раньше не посещала подобные места, да и не жалела об этом. Считала, что каждое живое существо само творец своей судьбы. Да и, по правде сказать, выпускали меня из дворца крайне редко, и то под присмотром. Вот и сейчас отряд из десяти темных эльфов охраны ждал у входа в храм, пока я побеседую с главной жрицей. Думаю, дядюшка Берин и сюда не отпустил бы, но открыто возражать против посещения богини не посмел. Иначе я с полным правом могла бы возмутиться. Одно дело – лишать меня общения с окружающими якобы для моей безопасности, другое – противиться общению с божеством.