— Как пожелаете, миледи, — сказал он таким тоном, словно это он мне делает одолжение, а не я ему.
Я еще раз оглядела его с головы до ног, размышляя, разумно ли поступаю. Все—таки, мужчина в моем доме. И ладно бы — любовник, хотя я и их старалась не пускать надолго и выпроваживала наутро. Этот в любовники совсем не годится, манеры у него ужасные, характер, по всему видать, скверный. Эх, будь, что будет.
— Дебра, займись домом. Я хочу, чтобы к ночи была готова моя спальня. И будуар. Приведи в порядок мои платья, Уинифрид.
И я пошла знакомиться со своим народом.
* * *
На первый день круг знакомств мой был невелик: к обеду пожаловали отцы города. Поскольку Сат напоминает небольшой хуторок, то и столпы местной знати меня не слишком порадовали. Зато я, кажется, изрядно их уважила: Дебра приготовила на закуску устриц в белом вине, улиток с зеленым соусом и маленькие пирожки с ветчиной и сыром, на второе был суп с травами, на горячее — жаркое и запеченный гусь, а на десерт — мороженое с ягодами и взбитыми сливками. Целый ящик в одной из подвод, как выяснилось, занимали продукты. Запасливость Дебры не прекращает умилять меня.
Помимо меня, Уинифрид и Недвина, с которым я теперь вынуждена была по собственной глупости делить кров, здесь присутствовали две семьи зажиточных крестьян, старшина Гильдии гранильщиков, пара птицелюдов—купцов и один весьма самодовольный кандаваси. Его мне представили, как репортера местной газеты — «Листок», незатейливое, надо сказать, название. Кандаваси Артеран весь обед оказывал мне знаки внимания, и я не стала ему отказывать в этой малости. Честно признаться, было любопытно, чем он отличается от даваси. Сами-то они утверждают, что являются совершенно разными народами. Китовраса в нашей компании, увы, не было.
Говорили в основном Артеран и старшина Людовик. У первого язык был хорошо подвешен, он расточал мне комплименты и рассказывал какие-то забавные по местным меркам истории. Старшина Гильдии был в противовес мужчиной основательным, нрава строгого, и заметно было, что женщину в кресле наместника он не одобряет. Так то Людовик меня поучал, и за три часа, что мы трапезничали, я узнала о Фронтире немало неаппетитных подробностей.
Жизнь здесь была суровой. Такой, что выдержать ее могли только неприхотливые китоврасы, терпеливые птицелюды, или же каторжане. Магов, которые облегчили бы эту жизнь своими чудесными силами, во Фронтир и калачом нельзя было заманить, а собственных по понятным причинам не было. Урожай земля давала скудный, выращивать удавалось лишь немного зерна и лён. В горах то и дело случались обвалы. Налетала из пустыни болезнь, которой здесь названия дать не удосужились, а в иных герцогствах изучать не посчитали нужным. В порядке вещей были грабежи, убийства, дуэли до смерти, похищение невест, а женщина едва ли чувствовала себя в безопасности, окруженная грубыми мужчинами.