— Сразу видно, старшина, что вы свою землю любите, — вставила я где-то ближе к концу монолога.
После этого я узнала еще немало любопытного о Фронтире и том, что ждет здесь столь легкомысленную особу. Мило улыбнулась.
— Чем же вы посоветуете мне заняться в первую очередь? — спросила я с отменной любезностью.
Этот вопрос почему—то поставил Людовика в тупик.
После обеда мы сыграли в карты, обсудили последние новости из Вангаварда и несколько громких скандалов. Дамы — госпожа Луса, госпожа Эрни и Латтиккат Эсом (птицелюдка с чарующим, надо сказать, радужным оперением) расспросили меня о последних модных новинках и поахали, когда я продемонстрировала свои чулки цвета спелой сливы. Мужчины в это время курили в сторонке, но, держу пари, чулки и их не оставили равнодушными. Ну, может быть, кроме Недвина и Людовика. Эти двое держались особняком и что—то обсуждали едва слышно. Должно быть, планировали, как от меня избавиться.
В целом местное «общество» меня позабавило. Оно мало отличалось от того, что собирается при дворе моего братца, да даже и в Вангаварде. Разве что лоску было поменьше, а так — толку чуть. Сплетники и бездельники, среди которых непременно затеряется один деловой человек, который смотрит на это «общество» свысока и полагает себя лучше других. Здесь таких было даже двое: Недвин и старшина.
Напоследок я сыграла гостям на арфе, об этом таланте сестер Стромере все были наслышаны, и все наконец—то разошлись. Я поднялась наверх, разделась при помощи Уинифрид и с наслаждением рухнула на постель. Кровать скрипнула, перина оказалась ужасно жесткой, полог — уродливым, да и вся комната… Дебра быстро приведет особняк в надлежащий вид, но, увы, она не добрая фея, чтобы сделать все по щелчку пальцев. Я отпустила Уинифрид, поворочалась немного на постели и попыталась набросать план действий. Надо же как—то проявить себя, чтобы братец сменил гнев на милость.
Скрипнула створка окна.
Я схватила кинжал, который всегда держу под подушкой.
— Не бойтесь, это я, — шепнул кандаваси.
Я зажгла лампу и оглядела своего ночного визитера. Кандаваси — дети ночи, как принято говорить у людей поэтично настроенных. При свете дня они не производят особого впечатления, а вот после заката… я невольно облизнулась. До чего хорош! В черных волосах пляшут искры, кожа гладкая, отливает перламутром, а глаза — бездонное синее небо. Отчего бы не добавить господина Артерана в свою коллекцию?