Кесари вздохнул, готовясь к нелегкому разговору с пленной военачальницей, которая вряд ли будет готова выдавать ему все тайны так уж сразу, и решительно вошел в шатер. Где обнаружил пленницу у себя на ложе, скованную и совершенно обнаженную. Только кисти рук и ступни ног были некрасиво замотаны в тряпки. Но взгляд невольно скользнул по восхитительной синей коже, лаская обычно скрытые под одеждой прекрасные части тела.
Ошарашенный, Кесари остановился, потер рог и недоуменно спросил самого себя:
– Это еще что? И какого человека?..
– Не что, а кто! Я, между прочим, навь! – сварливо ответила девушка.
– Но почему?.. – он замолк, догадавшись, почему именно пленница оказалась в его шатре в подобном виде. Скривив губы, ювараджа махнул рукой, высказавшись: – Ретивые недоумки! – и вышел из шатра.
Вернулся он нескоро, с ворохом женской одежды в руках. Глядя в сторону, сказал:
– Простите их, это все от чрезмерного желания угодить мне, вот только мыслей они не читают. Я собирался поговорить, а не… вот это все.
Девушка недоверчиво хмыкнула. Он продолжил:
– Если дадите мне слово Чести не сбегать, я вас сейчас же освобожу и отдам одежду.
– Очень благородно шантажировать меня сейчас, – ядовито ответила она.
Кесари снова вздохнул.
– У меня есть вариант, что я буду делать в другом случае. Но, может, дадите слово?
– Нет! – девица отчетливо скрипнула зубами, и Кесари понял, что удерживать ее в плену будет непросто.
– Простите, но я не хочу, чтобы вы сбежали, поэтому придется сделать так.
Он кинул в нее парализующее заклятье и после этого снял оковы. Кожа пленницы оказалась на ощупь такой же шелковистой, как и представлялась. Кесари стащил тряпки, которыми были замотаны ступни пленницы, и сказал:
– Очень надеюсь, что когда я сниму заклинание, вы меня не поцарапаете, хотя бы в качестве ответного жеста доброй воли за то, что я с вас это снял.
Потом Кесари принялся ее одевать. Хотелось задержать руку, скользнуть ею туда, куда вовсе не нужно, когда натягиваешь сальвар на ноги, но Кесари закусил губу и сосредоточено делал вид, что нагая пленница вовсе не будит в нем потаенных желаний. Никаких, даже когда он добрался выше и пришлось приподнимать ее нижнюю половину, чтобы надеть сальвар до пояса. С камизой было и того сложнее: он усадил девушку, придерживая одной рукой и, кажется, заметил в ее глазах слезы, а что уж точно заметил, так это ее потрясающе красивую грудь, которая так и просилась в руки.