Плащ ее цвета запекшейся крови, цвета брусники во мху, цвета вереска, что растет на дальних холмах.
Ее волосы заплетены и убраны под меховой головной убор с оленьими рогами – ветвистыми, покрытыми бархатным пушком.
Ее сапоги с окованными серебром носками ломают стебли сухих, покрытых изморозью трав.
Ее глаза полны надежды и… любви?
Я все еще помнила, как ужаснулась, осознав это. Та Морриган, которой я когда-то была, любила Нуаду – именно поэтому она спасла его в той памятной битве, именно поэтому она встала на сторону Равновесия, предав своих подданных. Впрочем, богиня войны всегда была выше темных желаний фоморов. Она понимала, как опасно выпускать Неблагие грезы из Нижнего мира.
Но почему же довелось погибнуть ей – той, кто вошла перед битвой в шатер Нуады? Почему он не спас свою возлюбленную?
Эту тайну мне еще предстояло раскрыть.
И я боялась правды.
…В шатре стоял накрытый стол – запеченное на огне мясо кабана, любимые мной бобы, хмельной вересковый эль в высоком узком кубке из потемневшего от времени золота. И медовая янтарная горечь дарила безмятежный покой и счастье.
Пусть я смотрела на любовников в этом сне со стороны – незамеченная, неузнанная – но я ощущала все, что и моя предшественница. Та, кто прежде носила мое имя. Я ощущала жажду – страшную, необузданную. Мне хотелось касаться Нуады, целовать эти плотно сжатые губы, покорить его и обуздать его свет, чуть приглушив своей тьмой.
Мне хотелось выпить его до дна, как перед этим крепкий эль.
Хотелось доказать ему, что смогу победить его, подчинить себе. И он покорно выполнял все, что требовала жаждущая любви Морриган, которая, казалось, была лишена этого чувства сотни и сотни лет.
Затаив дыхание, словно забыв, что это сон-воспоминание, я пыталась стать тенью, падающей на пушистый ворс ковра, стать воздухом, пропитанным запахом страсти - лилейно-тяжелый, он обволакивал меня густым облаком сбывшихся желаний. А на теле той, кем была я прежде, расцветали аметистовые ирисы поцелуев Нуады, и я удивилась – как могла эта кожа, бывшая столь крепкой в битвах, могущая выдержать удар меча или секиры… стать такой беззащитной в шатре Благого сидхе. Неужели Великая Королева оставила за порогом шатра свою силу и могущество?
Но как она могла так рисковать?
А если это была ловушка?..