- Могу, детка. Это будет так просто, что даже не интересно. – Она смотрела на меня, чуть приоткрыв губы. Наслаждайся, Джокер ван Хорн. Пришел твой звездный час, мать его. – Я уволю твою мать. – Судя по тому, как окаменело ее лицо, она поверила сразу. И правильно. – А затем прослежу, чтобы она не смогла найти работу. Не только в городе. Во всей Южной Конфедерации. – Я не блефовал. Это действительно было просто. Как два пальца обоссать.
Лина моргнула, словно пробуждаясь ото сна. Затем облизала губы:
- Нет…
- Да, детка, да. – Пусть ей будет сейчас больно, как и мне. – Рассказать, что будет, если вернешься к койотам?
Убедить отчима не продлять договор аренды земли с вождем краснокожих будет сложнее, но у меня имели кое-какие козыри против него, и я готов был их разыграть. Впрочем, убеждать Покахонтас мне не пришлось. Умница, сообразительная девочка.
Она медленно подошла к стулу и села. Положила свои вещи на колени, но они соскользнули и упали на пол. Тишина давила бетонной плитой.
- Позволь мне закончить школу.
Лина не просила. Она словно давала мне последний шанс не совершить ошибку. Блять, какой же она казалась красивой. Надо было поскорее от нее избавиться. Я покачал головой.
- Нет, - ответил я и пошел к двери. – Завтра. Можешь рассказать, кому хочешь – Робу, помощнику шерифа, любой собаке. Мне плевать. Только убирайся отсюда.
Покахонтас не ответила. Она снова смотрела куда-то мимо меня, и я знал, что расстался с последним шансом увидеть, что же отражается в ее глазах.
И все же, трусливо пискнула где-то в глубине души совесть, я обошелся с ней не до конца плохо. Ладно, завтра я прибавлю на ее чеке еще один ноль, хотя не смогу рассчитывать даже на самое короткое «спасибо».
*
На следующий день я просидел в библиотеке до самого обеда. Когда часы пробили два, я разорвал чек и отправил бумажные лепестки в корзинку для мусора. Странно, почему я надеялся, что Лина придет?
У этой нищей скво, дочери прислуги гордыни хватило бы на трех таких миллионеров, как я. Если в аду мы окажемся на одной сковородке, скучать нам не придется.
Уже за дверью библиотеки я зачем-то спросил себя, сможет ли Покахонтас когда-нибудь простить меня? От этой мысли ноги внезапно ослабели настолько, что мне пришлось прислониться к стене.
Или мне придется ради ее прощения проползти на коленях всю страну от побережья до побережья? Думать об этом сейчас не было сил.