В полумраке прихожей (или может, в сенях?..) пахло сухой травой, по углам размещался всякий садовый инвентарь, плетёные корзины, рыболовные снасти. За сенями оказалась большая комната, поразившая гостью своей обстановкой: огромный камин (и ведь не декоративный, вон дрова лежат!), разноцветные гобелены на штукатуренных белых стенах, круглый деревянный стол на мощных ножках, стулья – под стать ему. Посудная горка с изящным сервизом. Пол был выложен полированными каменными плитками розоватого оттенка. Никаких осветительных приборов на первый взгляд, кроме двух высоких канделябров с множеством свечей, по бокам камина. Оригинальный дизайн интерьера, ничего не скажешь. С претензией. Пять баллов дизайнеру, и, наверное, куча денег на ремонт.
– Хозяева дома? – задала вопрос Марина и прислушалась.
Никто ей не ответил, а между тем из-за гобеленовой портьеры, скрывающей другое помещение, раздавались едва слышимые голоса. Марина осторожно приподняла ткань, толкнула тяжёлую дверь, сделала шаг вперёд и замерла на месте, удивлённая. От неожиданности она выпустила ремень из руки, сумка плюхнулась на пол.
В глубине просторной комнаты, загроможденной то ли лабораторным оборудованием, то ли декорациями к съёмке сказочного фильма, стояло огромное зеркало, в котором ничегошеньки не отражалось – так, тени какие-то, зигзаги, цветные пятна. Перед зеркалом слегка дымилась большая чаша странной конструкции, похожей на вычурную ароматическую лампу (впрочем, и запах был соответствующий, пряный и резкий). А справа от зеркала, напротив окна, забранного узорчатой сеткой, беседовали двое. Один из них был седовласый, коротко стриженый джентльмен среднего роста, подтянутый, в серо-зелёном одеянии, отдалённо напоминающим лабораторный халат. Именно про дедов такого типа ровесники завистливо говорят: «Хорошо же сохранился, курилка»! С утра уже зарядку сделал, глядит орлом, а также гладко выбрит, подтянут, спрыснут не самым дешёвым одеколоном и вообще, старушонки у подъезда считают молодцем хоть куда.
Только вот в уголках глаз притаилось странное чувство – то ли ожидание неизбежного заката, то ли одиночество.
Марина неожиданно вспомнила, что «трудовика» Семёныча с такими вот глазами вся школа, где она подрабатывала тренером, торжественно провожала на пенсию. И ведь сам хотел – копаться в огороде и возиться с внуками!.. Но оказалось, что огород надо продавать из-за долгов зятя, а выросшим внукам дед не нужен. Без любимой работы и поддержки семьи через год «трудовика» не стало.