Осмысленность медленно наполняла сердце испуганного телохранителя по мере того, как он понимал, кто прервал его постыдное бегство и спрашивает. Плюхнувшись на колени, он заголосил: «О Владычица-соправительница! Горе! Великое горе! Владыка погиб. Копье вонзилось ему в сердце, и раздробила голову тяжёлая секира. На виду у всех солдат он упал на землю, а ноги вражеских воинов втоптали его в песок. Мы отбили его тело, но на нас напали, со всех сторон…»
От этих слов всё потемнело в моих глазах. Пальцы разжались, и я медленно сползла вниз, на корточки, уже не видя, что происходит вокруг, лишь смутно поняв по слабому толчку, что возница хлестнул коней, и колесница двинулась с места. Будто бы огнём жгло мою кожу. Я заплакала, и под золотом маски, от пыли и пота и без того плотно прилипшей к лицу, стало склизко от слёз. От горя и бессилия меня затошнило, пошли позывы внезапной рвоты. Наверное, я захлебнулась бы слезами и блевотой, если б мой желудок не был совершенно пуст. В преддверии боя по совету ветеранов я полностью опорожнила его содержимое. Но стыд и боль, смешанные с солёным привкусом отчаянья и душевной муки на губах, скоро вернули меня в чувство, и я перестала рыдать. Встав на ноги, я огляделась. Вокруг бурлила жестокая драка; и я поняла, что пока билась в отчаянии, битва вновь переместилась. Теперь вместе со свитой я оказалась на левом фланге сражения, почти в самой его гуще. Это было ужасно! Страдания умирающих не были видны во тьме ночи, но тошнотворный запах — эта оглушающая смесь крови, пота, мочи и чего-то ещё — резко витал среди сражающихся, пугая и страша.
«Великие боги!» — взмолилась я. — О Могучий Ра! О Великий Гор! Спасите северян! Помогите нам не стать рабами! Даруйте нам победу!»
Только боги не слышали моей мольбы. Возница прикрыл меня щитом, спасая от стрел. Боевые кони медленно пятились, и я в свете ярких звёзд, могла видеть наконечники копий и искажённые гримасой злобы лица чужих солдат. Врагов было много, поболее нас, они расчленили колонну Гора на части и уверенно добивали тех, кто ещё не ударился в бегство. Сердце отчаянно забилось у меня в груди, и как бы я тому ни противилась, в него постепенно вползал страх скорой смерти. А как же иначе! Ведь даже в слабом мерцании факелов, золотые знаки наместницы на панцире боевого облачения сверкали ярче звёзд на небосводе. Враги, влекомые сиянием, обступили меня со всех сторон. Их пики грозили зазубренными остриями. Победный рёв заглушал все команды. Мои телохранители один за другим падали под ударами секир, и не было нам спасенья.