Внизу было темно и тихо. В потом вновь послышались шаги. Кто-то прохаживался по большой гостиной, где из всех ценностей была пара серебряных подсвечников и картина, похожая на работы Гримшоу. Жозефин начала спускаться, стиснув ножку обеими руками. В глубине души она понимала, что выглядит неимоверно глупо и жалко: невысокая девушка в розовых трусах и маечке на тонких бретельках и с ножкой от ветхого древнего стула в руках. Смех один.
Достигнув низа лестницы, Жозефин замерла. Может быть, грабитель удовольствуется подсвечниками и уйдет? А успеет она добежать до двери и выскользнуть наружу? В замке ли ключи?
Шаги послышались совсем рядом, и в лунных лучах в дверном проеме выросла огромная фигура. Самый настоящий великан со статями Халка Хогана. От неожиданности Жозефин закричала. В следующую же секунду грабитель исчез в гостиной, а сама Жозефин опрометью ринулась на кухню, едва не налетела на стол, распахнула заднюю дверь и вывалилась в сад. Остановил ее только розарий.
Исколотая шипами, испуганная, продрогшая, Жозефин рискнула вернуться в дом только через час. Особняк был пуст и тих. Был грабитель, или это только привиделось девушке - неясно. Все же Жозефин позвонила в полицию.
Стражи порядка появились через четверть часа, тщательно осмотрели дом, записали приметы (высокий и страшный) и отбыли, пожурив Жозефин напоследок за беспечность. Так или иначе, но заснуть она уже не смогла. Забравшись с ногами в кресло, Жозефин раскрыла Пастуро.
Наверное, она все же задремала, потому что оказалась вдруг в подвале. Откуда-то тянуло мертвечиной. Слышно было, как сочится по стенам и капает на пол вода. Секундой спустя Жозефин поняла, что это - несмелые гитарные переборы. Потом прорезался и голос, глухой, как со старинной заезженной пластинки.
- {Entre en mi casa; vi que, amancillada,
de anciana habitacion era despojos;
Mi baculo, mas corvo y menos fuerte.
Vencida de la edad senti mi espada,
y no halle cosa en que poner los ojos
Que no fuese recuerdo de la muerte.*}
Испанского Жозефин не знала, но по интонации почувствовала, что у песни зловещий смысл. В самой сцене также не было ничего страшного, однако же, Жозефин охватил ужас, ни с чем не сравнимый. Словно кто-то стоял во мраке у нее за спиной и сверлил ее тяжелым взглядом. И еще что-то плотоядное, голодное таилось на уровне колен, не выше, и норовило цапнуть жертву за ноги. Жозефин тонула в этом страхе, голоде, голосе и нервных гитарных переборах.