- Лиз!..
Он качнулся, чтобы обнять ее, а она кинулась к нему навстречу:
- Томми!
И оба застыли в шаге друг от друга. Обняться? Или… еще рано? Черт, пора что-то делать! Он и так тупил слишком долго, теперь же ухватил инициативу:
- Пойдем. Скорее.
- А ты… - растерянно проговорила Лиз, когда он схватил ее за руку и потащил куда-то в сторону. – А где твой багаж?
- У меня нет ничего, - он вертел головой по сторонам, пытаясь на бегу сориентироваться и понять, где их рейс до Амстердама, куда идти, где, черт подери, табло вылета? Он так и не включил телефон, его пальцы были влажные от пота, и он тащил за собой растерявшуюся девушку, которой было очень трудно успевать за ним на каблуках.
- Томми, куда? Постой! Томми!
Он чуть замедлил шаг:
- Лиз, я…
- Томми, моя машина там!
Точно. Он совсем забыл про машину. Они не могут улететь на три недели, бросив машину вне специальной стоянки. Он обругал себя за тупость:
- Точно. Прости. Где машина?
- Томми, - она встала и медленно освободила свою руку из тисков его пальцев: - Ты чего? Пойдем, нам туда.
- Хорошо, - он глубоко вздохнул. – Лиз, у нас с тобой самолет через час.
- У нас самолет? – переспросила она. – Томми, да что такое? Какой самолет?
- Мы поставим твою машину на стоянку, - торопливо объяснил он, глядя на нее. – Лиз. Я знаю… я сумасшедший. Но… я могу только снова попросить тебя о том, о чем уже когда-то просил. Доверься мне.
- Но куда мы летим?
- В Амстердам.
- Но зачем? Что нам делать в Амстердаме?
Они стояли посреди какого-то зала, толпа обтекала их со всех сторон, а эти двое замерли, глядя друг другу в глаза. Лиз обратила внимание, что на этот раз он одет очень хорошо, в отличие от их последней встречи у студии, когда она въехала в его бампер, а он зачем-то потащил пальму в помещение. Казалось бы, летит с соревнований, но оставил где-то и куртку с символикой сборной, и шапку с логотипом своего спонсора… Он сейчас выглядит точно как модель, а не как спортсмен. Серая куртка из тонкой лайковой кожи, шерстяные угольно-черные брюки, дорогие лоуферы, джемпер сливочного цвета, чуть растрепанные белокурые волосы. Такой красивый… Смотрит на нее, ничего не говорит, только губы растягиваются в улыбке. Настоящей фирменной ромингеровской солнечной улыбке, против которой любая женщина бессильна. Ну, только не Элизабет Фредерика Эртли!