Строгий флоггер был целиком черным: и ремни, и деревянная рукоять, Саша был уверен, что Марина оценит. Она любила черный, ей нравилась форма псионического корпуса, она была нормальной сабой-фетишисткой с самыми обычными в этом плане пристрастиями. Ну и слава всем богам, вот если бы она любила розовый, как одна китайская цыпочка Сяо, которая была у него раньше, это было бы куда сложнее. Достав из сумки, он на всякий случай проверил его на своей руке, убедился, что точно помнит силу удара, что все ремни целы, не изношены, и эта плеть достойна любимой попы.
Когда он вернулся, то даже на секунду замер, настолько потрясающим было это зрелище: Марина в постели, ждущая его, как в самых сладких мечтаниях.
– Саш-ш-а, я так жду-у-у, – жалобно сказала она, и он подошел, поцеловал ее, снова погладив по спине, пообещал:
– Сейчас, сейчас милая.
Марина и впрямь заждалась, успела начать расстраиваться, навоображать, что он сейчас войдет и скажет: «Знаешь, я все-таки прав был тогда, ну какая из нас пара?» Ей было так остро нужно ощущать, что она его. Сашина! А он пропал, ушел за чертовой личной плетью, это было ужасно – все эти долгие секунды без него!
– Девочка моя, так соскучилась… – ласково сказал Саша, вставая в стойку сбоку, так что она могла сколько угодно любоваться им, в белой сорочке и черных брюках, с черной плеткой в руках. – Ничего, я сейчас тебя приласкаю, как следует, уже сейчас, – он сжал хвосты плетки в кулаке, провел по ним рукой по всей длине, подняв на уровень груди, а потом ударил от локтя, описав в воздухе полукруг, поперек ягодиц.
Марина почувствовала, как горячо покалывает кожу везде, где по ней прошлись хвостики плетки, но удар действительно был ласковый, совсем не в полную силу. И таким же был и следующий. Саша заботливо и нежно, размеренно охаживал ее флоггером по всей попке, чтобы разогреть тело для чего-то посерьезнее – ну, по крайней мере, Марина на это надеялась.
– Хорошо-о-о, так нежно-о-о, – простонала она. – Ты именно так нежно хотел, когда мечтал обо мне? Или представлял, что разогреешь для чего-то серьезного, чтобы я точно ощущала себя твоей сабой? Помнила про это, когда встану с постели, помнила, когда буду ходить, помнила, когда буду присаживаться? Как ты драл меня своей плетью, не щадя?
– Чтобы сидеть как следует завтра не могла, – тут же ответил Саша с довольным томным придыханием, а удары флоггера начали постепенно ускоряться, отбивая на Марининых ягодицах очень чувственный ритм. – Чтобы вся эта чертова станция «Войд», всем личным составом, видела, что ты моя саба, которую я деру от души, как мне заблагорассудится, чтобы не сомневались… И чтобы ты чувствовала все время, а особенно – когда я тебя за твою сладкую попку хватать буду. А потом заставлю раздеться и голой по каюте ходить, чтобы любоваться. Тебе следы от строгого флоггера идут, изящные, как ты. Так красиво, ты не представляешь… Они пока совсем светлые, розовые. Но это ненадолго. Ты так быстро расходишься, моя страстная девочка. Но все равно пороть такую попу надо ласково, не второпях, такую чудесную, такую любимую, – он говорил и говорил, а флоггер двигался все быстрее и быстрее, пока удары не начали сыпаться непрерывно, жгучие, от которых вся кожа огнем горела, но все еще не слишком сильные и болезненные.