«Только остается каждый день молиться за твое здоровье, Ким, но я даже не знаю, какого ты вероисповедания. Может, ты вообще атеист? И что бы я без тебя делала? А ведь ОН все равно нашел меня».
Мысли неизменно возвращались к тому человеку, которого она видела днем. Была ли рада или напугана этой встречей? Даже самой себе не смогла бы честно ответить на этот вопрос. Но чего ей стоило сегодня не споткнуться, не упасть, не побежать, когда услышала свое «то» имя, произнесенное его голосом, этого не понять и не объяснить словами. На самом деле, Катя вздрогнула, и в глазах у нее потемнело. Только девочки, тянувшие ее вперед своими поводками, сгладили конвульсивную дрожь. Она быстро справилась с шоком, собралась и сделала вид, что ничего не слышала. Шла вперед, желая и боясь оглянуться. А когда все же увидела его, улыбкой так и свело губы: как и много лет назад, застыла, глядя на него. Но когда он заговорил, все очарование прошлого испарилось, зато вернулось ощущение опасности. И вины…
Вечером осень давала о себе знать прохладным ветерком и запахом увядающей листвы. Словно тихой поступью приближалось неизбежное замирание всего живого. В это время года почему-то особенно сильно чувствовалось женское одиночество. И настроение было немного печальным. Еще и самая близкая подруга переехала в другой район города: у нее началась новая страница жизни. Катя была за нее искренне рада, хотя и лишилась почти ежедневной молчаливой поддержки. А пускать кого-то еще в свою семью она не хотела.
– Все-таки мы выбрались на улицу, да? – сказала она вслух больше самой себе, чем своим малышкам.
Девочки вдруг остановились и насуплено смотрели куда-то вперед. Катя, даже не поднимая головы, ощутила, как по спине пробежал озноб. Так на нее всегда действовал его собственнический взгляд. Она наклонилась к дочкам, пристегнула их к поводкам, потому что в магазине это было крайне необходимо, и только потом посмотрела в том же направлении, что и дети: на выброшенном кем-то стуле сидел ее муж, Филипп.
«И как только его высочество снизошло до того, чтобы царственной попой осчастливить старую мебель? Это что-то за гранью моего понимания. Сколько он здесь сидит? Ведь в той же одежде. И пусть сидит. Я его знать не знаю – надо продолжать делать вид», – мысли галопом проскакали в голове, подсказывая ей сделать шаг.