— А мои вещи? — возмущенно прогнусавил пленник. — Себе оставишь?
Он изо всех сил изобразил на разбитой морде презрение, скосив начинающие заплывать глаза на видавший виды кожаный пояс Берта.
— Ладно, так и быть, ремень можешь забрать — тебе он точно нужнее. Но мой фамильный перстень стоит больше, чем весь твой вшивый замок!
Берт скривился и, прихрамывая, подошел к столу. Всем своим видом выражая брезгливость и стараясь не прикасаться к чужим вещам пальцами, аккуратно вытащил из кучи оба письма и сунул за пазуху. Возле ножен блеснул зеленым сиянием перстень — Берту вновь почудилось нечто смутно знакомое, но рассматривать чужое украшение он счел ниже своего достоинства.
— Дунгель, верни лорду Тохорну все побрякушки, кроме оружия. Его прибереги: государь сам решит, как им распорядиться, — велел он и холодно посмотрел на женушку. — А ты поднимайся в покои. Разговор продолжим там.
Он успел поймать торжествующий взгляд Дунгеля, брошенный в сторону смиренно потупившейся Леанте, и вновь подавил волну раздражения. Похоже, у обоих его друзей хозяйка крепости Фельсех вызывает лишь неприязнь, а самого Берта они наверняка считают подкаблучником.
Но Берт не собирался ни перед кем объясняться. Он осторожно потрогал саднящую скулу, слизнул кровь с разбитой губы и шагнул к лестнице вслед за женой.
[Отрывок из главы 19]
Едва уловимое колыхание воздуха, легкий аромат травяной свежести — Берт почуял рядом Леанте прежде, чем снова приоткрыл веки. Близко. Так близко, что вновь перехватило с трудом восстановленное дыхание.
Он не шелохнулся. Продолжал сидеть, раскинув уставшие от бесконечной беготни по ступеням ноги и откинув голову на холодную облицовку камина. Леанте подошла еще ближе, оказавшись прямо между его бедер. От ощущения, что она сама ступила в раскрытый капкан, в груди сбивалось с ритма сердце.
Хотелось подтянуть ноги, согнуть их в коленях, сомкнуть бедра вокруг ее ног, не позволяя ей передумать, но он боялся спугнуть это немыслимое, невозможное доверие. Она впервые подошла к нему так близко — сама. Берт, почти не дыша, закрыл глаза.
Прохладные пальцы Леанте тронули скулу. Едва касаясь, провели линию до виска. Спустились ниже, по щеке, нежно пригладили подпаленные остатки бороды. Берт не сдержался, глубоко вдохнул — и не смог выдохнуть; грудь сладко защекотало изнутри. Еще движение — и ближе теперь попросту невозможно: бедра уже коснулись бедер, от тепла ее тела в паху собрался тугой сгусток жара. Подушечки ее пальцев несмело прошлись по шее. Медленный, прерывистый выдох — и робкие ладони легли на плечи у основания шеи, слегка надавили, как будто Леанте собиралась держаться за него, чтобы не упасть.