Возмущенная Хайре, изрыгая проклятия, все-таки убралась выполнять хозяйское распоряжение, а Дунгель с радостным возгласом умчался за солдатами. Через несколько мгновений казарму сотряс дружный раскатистый вопль. Берт довольно оскалился. Еще бы! Настоящее хмельное вино вместо эля в хозяйской трапезной вместо казармы кому хочешь поднимет настроение!
Пирушка превзошла все ожидания. Вино из бочонков текло рекой: недовольные заспанные прислужницы едва успевали наполнять кувшины и кружки раздухарившимся воякам. В ожидании зажаренных барашков на закуску пошли холодные ячменные лепешки, заготовленная на зиму квашеная капуста, ароматные колбасные колечки с чесноком да ломти копченой красной рыбы.
Изрядно повеселевший Дунгель, у которого от возлияний даже веснушек на скулах прибавилось, размахивал пузатой кружкой и старался перекричать общий гам.
— …Смотрю, а на посту старушонка, еле стоит, за клюку держится. Я ей: бабка, ты зачем пожаловала? Она мне: дык, к внучонку, говорит, Хареком его зовут. А Харек, понимаешь ли, третьего дня к этой самой бабке на похороны отпросился…
Берт пьяно хохотал вместе с Дунгелем и жалел лишь о том, что сейчас, в ночь Хранителей, с ними не было Халля, который отправился в дальний дозор.
— Эй, Лейв! — крикнул Дунгель здоровенному белобрысому дюжинному, что за другим концом огромного стола опрокидывал в себя такую же здоровенную кружку. — Где там наши барашки? Сгоняй-ка к стряпчему да скажи, что если через полповорота не подаст мясо, мы его зажарим вместо барашка!
Невозмутимый Лейв, громко опустив на столешницу кружку, укоризненно покосился на Гисли, что самозабвенно щупал одну из хохочущих прислужниц, и неспешно побрел выполнять приказ йольва.
— За что его только прозвали Огоньком? — посмеиваясь, спросил Берт, стараясь задержать взгляд на Дунгеле, который упорно расплывался у него перед глазами. — Бледный, как моль. Все хотел спросить, да кулак у него больно увесистый.
— Разве Халль тебе не рассказывал ту историю? — хохотнул Дунгель, лихо подкручивая рыжие усы. — Определили наш отряд на постой в одну деревню близ Меклора. Утром все на построении — Лейва нет. Уже четвертые петухи пропели, а его все нет и нет! Ну, думаем, порешили бугая нашего деревенские. Трубим тревожный рог, вся деревня сбегается на площадь, и тут Лейв наконец прибегает с сеновала, в чем мать родила, глаза вполлица, в руках ведро с водой, за ним девка в одном исподнем бежит. Спрашиваю, а ведро-то тебе зачем, дурень? А он мне: так тревогу трубили же, пожар тушить прибежал…