Всего лишь? А в чём подвох?
— Уверяю вас, это вовсе не так трудно, как кажется, — тем временем продолжал профессор. — На семь дней вычеркнуть из своего лексикона слово «любовь», при этом вы можете заменять его схожими по смыслу словами, такими как «нравится», «обожаю» и так далее. Но, — он выдержал небольшую паузу, — всякое их высказывание будет делать вас слабее в магическом плане.
Ну, это логично.
— Ах, вот ещё что, — спохватился профессор. — Вам нельзя пользоваться магией.
— Совсем? — насторожилась я. — Можно применять только боевые искусства?
— О нет, разумеется. Извините, я неправильно выразился. Магия исключена только в вопросе, касающегося основного задания, например, категорически запрещено использовать заклинания, которые позволили бы вам на время забыть о существовании слова «любовь». Всякие попытки это сделать или же сказанное вслух хотя бы одно из запрещённых слов автоматически приравнивается к провалу задания. И вы с Князевым лишаетесь не только стипендии, но и возможности самостоятельно избрать тему дипломного проекта. Даже если, как говорится, проштрафится один, наказание понесут оба.
— Я поняла.
— Вы принимаете условия? — Профессор склонил голову набок, занёс над чернильницей перо. Похоже, он не сомневается в моём согласии.
А что, собственно, меня останавливает? Не произносить слова любви в присутствии Гриши Князева — что может быть проще! Думаю, у Князева тоже не возникнет с «любовью» особых проблем. Он мне ещё спасибо скажет за то, что успела отхватить такое несложное задание.
— А что по поводу обстановки в этой самой Любимовке? — поинтересовалась я. — С чем мы можем там столкнуться? Чёрные маги, привидения, вурдалаки?..
— В пределах Любимовки полностью безопасно, уверяю вас, — быстро ответил профессор.
— Я согласна, — кивнула я.
— Прекрасно. Остальные условия вы знаете: вам нужно отыскать куратора, который в положенный срок доставит вас домой, и соблюдать правила мира, в который вы попадёте.
«Если это не будет противоречить основному заданию», — подумала я, а вслух сказала:
— Разумеется, Аникей Константинович.
Профессор довольно крякнул, макнул перо в чернила и поставил на документе свою жирную подпись. После чего протянул перо и бумагу мне.
— Будьте добры, распишитесь здесь.
Я склонилась над бумагой верже, исписанной крупным каллиграфическим почерком с вензелями и завитушками и внимательно перечитала все пункты договора. Что же, ничего нового я там не увидела. Всё то же самое, о чём предупредил Аникей Константиныч.