Наутро в цепях находили иссохший старческий труп, даже если жертва была молода и полна сил. Никто доподлинно не знал, что именно Дикая Охота делает с отданной ей на откуп преступницей, но результат был впечатляющ. Ежегодно люди оставляли одну из приговорённых к смертной казни на вершине Башни Справедливости. Взамен Король-Охотник даровал славному городу Тенигену свою благосклонность и не позволял Охоте резвиться в его пределах. Не было своей преступницы - осуждённую выкупали в другом городе, но такая замена действовала хуже.
В этом году недостатка в приговорённых не было, но за кандидатуру Хельме Совет Старейшин проголосовал единогласно. Одним из проголосовавших был её собственный отец…
Хельме, не отрываясь, смотрела на пустырь, успевший изрядно поднадоесть ей за все сорок пять дней старой осени. Но что делать, если других развлечений всё равно не имелось? Да и не деревья с кустарниками она на самом-то деле рассматривала. Сейчас ей полагалось бы взглянуть на свою жизнь и пожалеть о былых ошибках, приведших к столь плачевному положению, да вот беда, не хотелось. Ничего ей уже не хотелось – ни жизни, ни смерти, лишь бы поскорее всё закончилось.
О своём поступке она поклялась себе не жалеть ещё тогда, на осеннее равноденствие – и не жалела, и не раскаивалась. Что сделано, то сделано. Результат достигнут, а какой ценой… Не так уж важна её жизнь. Оплакивать точно будет некому, но это и хорошо – скверно было бы причинить боль тем, кто её любит. А так она готова уйти… почти готова. Если бы её, как прочих женщин-преступниц, казнили Поцелуем Смерти, было бы проще - милосердное заклинание просто погружало жертву в вечный сон. Предстоящее общение с Дикой Охотой пугало до дрожи, что скрывать. Бессмертный Король-Охотник жесток и равнодушен, он будет долго забавляться с подаренной человечкой, а после отдаст своим верным слугам. Ночь Самайна порой может длиться вечность…
Хельме передёрнула плечами и заставила себя любоваться кружившимися в воздухе снежинками. Тучи пришли не просто так, их раздувшиеся чрева были битком набиты снегом, готовившимся выбелить деревья, мостовые и крыши домов древнего Тенигена. Раньше она любила это ощущение подступающей зимы и ожидание первого снега, когда грязь и уныние осенней распутицы вдруг в один миг преображались, сменившись торжественным бархатно-снежным нарядом. Дома, лавки, вывески и фонари казались перенесёнными сюда из какой-то волшебной сказки, а улыбающиеся прохожие – добрыми кудесниками, припасшими маленькое, но особенное чудо только для тебя одной…