– Анжелика!
Она споткнулась и остановилась, как вкопанная, увидев Поющего Мальчика на дороге прямо перед собой. Как он здесь оказался?! Он же остался там, далеко за спиной, за воротами пансиона… Анжелика думала, что привидения не могут покидать мест, к которым привязана их душа. Но этот мог. Он стоял, сияя в призрачном свете луны, облаченный в белую ночную рубашку с завязками и кружевами у горла, такой белый, белее мела, с белыми волосами и ресницами, белыми губами и пальцами и черными-черными глазами…
И тут он запел. Приоткрыл рот, и тихий-тихий нежный звук полился из его призрачного горла. Казалось, сам туман вокруг него зашевелился, то свиваясь клубами, то рассеиваясь в легкую дымку. Не в силах пошевелиться, Анжелика сглотнула и вытянулась в струну. Ей захотелось рыдать – но не от страха, а потому, что она вдруг поняла, какая неописуемая тоска пожирала ее все это время, проведенное в пансионе. Тоска по мама́ и папа́, по сестрам, по летнему лугу и запаху румяных, нагретых солнцем спелых яблок, по голубому небу и возможности проснуться ближе к полудню и просто наблюдать, как солнечный зайчик ползет по потолку над кроватью.
Не прекращая петь, мальчик подошел и взял ее за руку. Его пальцы были как чистый лед, но она не вздрогнула и не сделала попытки вырваться. Он пел о ней. О том, что всегда волновало ее. О ее мечтах и тревогах. О счастье, девичьем, простом, но таком желанном. Они стояли посреди дороги, освещенные луной, такие одинокие, но Анжелика больше не чувствовала себя одинокой. Мальчик мягко потянул ее в сторону, на почти неприметную тропу, которая тоже вела вниз с холма, но не к деревне, а под сень густого леса.
– Там же болота… – вяло подумала Анжелика, послушно следуя за своим призрачным провожатым, но идти за ним ей хотелось больше, чем остаться на месте.
Когда они растворились в тумане, от нее остались лишь несколько капелек крови на пустой дороге.
[1]
{Окрестности Лондона
Наши дни}
Свернув с хорошо освещенной Альберт-лейн на узкую и темную боковую улочку, я проехала еще немного, а затем остановила байк у обочины и сняла шлем, чтобы глотнуть влажного ночного воздуха и оглядеться. Несмотря на то, что днем дома вокруг выглядели вполне обжитыми, с наступлением темноты окрестности приобрели совершенно безлюдный вид.