Человек достиг опушки – и лес отпустил его. Трясущейся рукой – снова левой, поскольку правая, испачканная ягодным соком, онемела и не слушалась – он распутал поводья и вскочил на коня. Скакун только этого и ждал. Его даже не пришлось понукать, он и сам рад был убраться подальше от страшного места. Комья земли полетели из-под копыт, и лес стал удаляться. Вскоре даже тени деревьев не смогли бы достать беглецов. Стих и шелест листвы.
Пригнувшись к конской гриве, человек боялся дышать. Он не верил, что лес отпустил его. Тысячи лет люди обходили стороной зловещую чащу. Заплутавшие путники, забредшие туда по неведению, никогда не возвращались назад. В стародавние времена люди приносили лесу жертвы – лучших из лучших, – и ни один из оставленных на опушке не вернулся домой.
Совершить то, что сделал сегодня он, не рискнул бы никто. И пусть ему не придётся рассказывать об этом – лишь молчание может сохранить его жизнь, – но в том, что лес отпустил его, был великий знак. Быть может, ему суждено совершить нечто такое, что перевернёт сам ход истории и прославит его имя в веках? Что-то, что оправдает его сегодняшний поступок... Сотрёт из памяти взгляд маленькой зеленоглазой девочки, которую он оставил в чаще...
И лишь древний лес знал, что этим мечтам не суждено сбыться.
Сок раздавленных ягод уже проник под кожу, поражая плоть. Ещё до наступления темноты рука человека отнимется совсем, и онемение пойдет дальше. Какое-то время он ещё будет жить, но тело прекратит повиноваться ему. К рассвету следующего дня человек упадёт с коня и останется лежать в придорожной пыли. Он будет дышать и мыслить, он будет видеть окружающий мир – но не более. А после тело его начнет гнить изнутри, и, понимая это, он не сумеет ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Он умрет через три дня, и смерть покажется ему милосердием.
Тысячи лет древний лес не отпускал никого. Этот человек был первым, кто мог бы уйти с миром. Но он выбрал другую судьбу.
ГЛАВА 1
Лере́я откинула меха, которыми укрывалась ночью, и села на широком ложе. Замок спал, за окнами царила тьма. Молодая женщина прислушалась. Во дворе выла собака, и этот одинокий вой был преисполнен тоски и скорби.
Лере́я зябко передёрнула плечами и перекинула за спину длинную светлую косу толщиною в две крепких мужских руки. Замок пугал её. Она не знала всех его переходов, покоев, лестниц и башен; не знала имён его многочисленных слуг; не знала, кому она может здесь доверять. Широкое ложе, на котором она сидела сейчас, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в ночные звуки, было слишком велико для неё одной.