Ворон вновь каркнул, победно, раскатисто.
Для него тьма помехой не была. Как и для его хозяина.
Мальчишка остановился. Огляделся растерянно, будто и в самом деле мог что-то разобрать в затопившем город мраке.
Даратт обезлюдел.
Горожане-то привычные, и к часу ворона стараются разойтись по домам. Не то что незадачливые чужаки, не догадывающиеся о мерзких местных особенностях.
Незадачливый чужак до побелевших костяшек вцепился в перекинутый через голову ремень сумки и, сжав зубы, решительно зашагал вперед.
Фолан уважительно хмыкнул.
Упорный. Смелый.
Или просто глупый?
Если поначалу мэтр сомневался, то теперь был уверен, к какой цели столь отважно стремится мальчишка, чье будущее было как никогда непроглядно и пугающе. В прямом смысле.
Ворон описал над его макушкой круг и вновь разразился хриплым карканьем.
Вздрогнув, чужак задрал голову, предсказуемо ничего не увидел и прерывисто вздохнул. Обернулся, оценил все же озарившие улочки фонари, худо-бедно разгонявшие мрак, и поплелся дальше, хотя там, куда лежал его путь, не сияло ни единого огонька.
Фолан потянулся к ворону, а от него – к мальчишке, слившись с ним воедино, став вдруг маленьким, беззащитным и до смерти перепуганным.
Злобному злу можно. Хотя бы изредка.
Глаза худо-бедно привыкли к темноте, и чужак уже не боялся споткнуться, но новые страхи не заставили себя ждать.
Было жутко. Городок, пусть и объятый сейчас тьмой, казался живым, здесь же... Всего в нескольких шагах начинался другой мир. Напряженная тишина, нарушаемая подозрительным хрустом на грани восприятия и тяжелым дыханием мальчишки. Слишком плотный, влажный воздух. Несколько нежилых домов, окруженных заброшенными садами. Зловещего вида пустырь, который чужак пересек бегом и с полным ощущением, что за его спиной кто-то пыхтит, догоняя...
Ощущения его не обманули. Повинуясь хозяину, ворон нырнул вниз и тюкнул мощным клювом мелкую нежить, уже примеривающуюся, как бы половчее впиться в ногу нежданному ужину.
Пакость какая. Не успеешь вывести – снова тут как тут.
К высокой глухой ограде мальчишка добрался, припомнив пару десятков молитв и еще больше слов, которые в его возрасте и вовсе знать не полагается.
Прижавшись взмокшей спиной к ледяной стене, он заполошно осмотрелся, убедился, что никто его не преследует – наивное дитя, будто и в самом деле что-то заметил бы, – отдышался... И наконец-то окинул взглядом место, в котором столь неосторожно очутился.