Похоже, страшный чернокнижник вновь забыл запереть дверь. А кое-кого даже участь стать украшением для забора не остановила от вторжения в обитель злобного зла.
Сразу видно – чужак.
Мальчишка круглыми глазами обозрел творящийся беспредел – как раз в этот момент из котла, окруженная мерцающими пузырями, вырастала на редкость страшная башка – и, подхватив стул, внес в оный свою лепту.
Стул с противным чавканьем впечатался в бугристую макушку и немедленно в нее всосался, словно ботинок в трясину. Макушка содрогнулась, забулькала и стекла обратно в котел, чем не преминул воспользоваться Фолан.
– Тащи глаза вырвизуба! – рявкнул мэтр, всем телом навалившись на занявшую законное место крышку. Судя по нараставшему сопротивлению, одного стула неизвестной магической науке твари оказалось мало.
– Чего?! – пуще прежнего вытаращился мальчишка.
Фолан молча – котел прыгал так, что любая попытка заговорить грозила завершиться откушенным языком, – ткнул пальцем в сторону шкафа с ингредиентами для зелий, ритуалов и обычных супов, с тоской понимая, что чужак все равно не найдет нужного.
Однако мальчишка приятно удивил, притащив банку, доверху набитую ярко-алыми крупными шарами с черными разломами зрачков.
Редкостная гадость. Что по виду, что по запаху.
Сорвавший крышку чужак скривился, но банку из рук не выпустил, а когда Фолан, подгадав момент, открыл котел, не раздумывая бросил ее в раззявленный рот порождения зелья и пренебрежения техникой безопасности.
Зелье булькнуло особенно противно. Котел затрясся, резвым козликом подпрыгнул почти до потолка и бессильно завалился на пол, выплескивая свое содержимое.
Мальчишка подобрался, вцепившись в очередной стул.
Фолан вскинул охваченные бледно-зеленым сиянием руки, лихорадочно обдумывая, не аукнется ли использование чар еще большими неприятностями.
Содержимое же котла мирно растекалось по полу, слабо светилось и признаков жизни не подавало.
– Уфф, – выдохнул злобный чернокнижник, опускаясь рядом с котлом.
– Ага, – кивнул мальчишка, завороженно взирая на оставшееся за ними поле брани.
Фолан запрокинул голову, внимательнее рассматривая чужака. Все-таки, сколь бы зоркими ни были глаза ворона, искажения восприятия обойти не удавалось.
Мальчишка был еще более мелким, чем казалось ворону. Тщедушным. Тонким. Каким-то прозрачным даже. И мешковатая одежда лишь подчеркивала это. Из-под низко надвинутой кепки блестели огромные темно-карие глаза, окаймленные просто-таки неприлично длинными и густыми ресницами. Да все его лицо, если подумать, было совершенно неприличным для парня. Слишком изящные черты. Нежные краски.