Голова согласно закружилась, и только-только поднявшаяся Мика завалилась на не отошедшего от первого и никак не ожидавшего второго шока чернокнижника.
Миг спустя стало ясно, что он молод и неопытен. Закаленный жизнью и девицами, подобно мэтру, отошел бы в сторонку, а не ловил ее. И не то чтобы Мика была против, просто...
Поймать-то он ее поймал, но потом застыл, изображая самобытный памятник герою древности, по дурости спасшего девицу и теперь не знавшего, что с ней делать дальше. Наверняка размышлял, разжать ли руки и позволить ей встретиться с неласковой земличкой – или все же поставить на ноги, которые явно не держали, и тогда не факт, что не придется ловить ее вновь.
Мэтр, несомненно, выбрал бы первый вариант.
Саму Мику вполне устроил бы второй.
Чернокнижник же предпочел третий.
Он молча подхватил ее на руки и решительно потащил из неохотно расставшихся с добычей кустов на дорогу.
Мимо останков велосипеда, которые выглядели на редкость жалко и вместе с тем пугающе.
Прямиком к огромному сумрачному коню, на чьей лоснящейся черной шкуре играли багряные отблески догорающего заката.
Конь следил за приближающимся хозяином с изрядной долей подозрения. Мика же слишком поздно оценила всю глубину коварства чужого злобного зла.
Она дернулась, пытаясь вырваться, но не преуспела, и в следующий миг сидела на лошадиной спине, словно на какой-нибудь лавочке. Довольно-таки широкой, горячей, постоянно двигающейся... и на удивление удобной, особенно если учесть, что седла не было и в помине. Зажмурившись, Мика неосознанно вцепилась в гриву – словно ветер в ладони поймала. Теплый, упругий, щекотный.
И совсем не болезненный.
Глаза от удивления распахнулись сами. А чуть позже Мика осознала, что конь не стоит, а почти летит, выбивая копытами гулкую дробь, позади, крепко обхватив ее за талию и не давая упасть, сидит чернокнижник, на коленях лежит потрепанная, но все еще целая коробка с пирожными, вряд ли такими же целыми, а вокруг медленно смыкается чернильная тьма.
Чернокнижник больше не проронил ни слова. Даже не спросил, куда нужно пострадавшей по его вине девице. Впрочем, смысла в этом вопросе не имелось: дорога здесь была одна, и вела она в Даратт, над которым, заключая город в непроглядную тьму, уже распростер крылья невидимый ворон.
Мика тоже не стремилась нарушить молчание. Одной рукой придерживая коробку, а другую запустив в струящуюся гриву сумрачного коня, она наслаждалась каждым мгновением.