Мика с трудом поднялась, держась за ушибленный бок. Подхватила череп, протерла его рукавом и пристроила под столбиком. На место эту тяжеленную орясину пусть мэтр ставит, он в последнее время и так из дома почти не выходит. Скоро и вовсе мхом зарастет. Ну или растолстеет настолько, что в дверь не пролезет.
Интересно, оценят ли горожане абсолютно круглое злобное зло?
Отмахнувшись от возникшей в голове презабавной картинки, Микаэлла собрала раскиданный инвентарь, заботливо сгрузила его рядом с черепом и скользнула в калитку.
Под ногами зашуршали листья. Где-то неподалеку протяжно каркнул ворон.
Невольно она вспомнила, как вошла сюда впервые. Была ночь, и особняк, освещенный зловещими зеленоватыми огоньками, навевал ужас. Но днем, пусть даже серым и ненастным, все виделось не таким уж страшным. Сейчас дом не нависал бесформенной громадой, грозя раздавить наглого чужака. Он казался меньше и уютнее. Насколько вообще может быть уютным пристанище темного мага со специфическими вкусами и понятиями о красоте и комфорте.
Башенки разной высоты пронзали низкое небо острыми иглами шпилей. В час ворона на них плясали зеленые болотные огни, и Мика часто любовалась этим жутким, но завораживающим танцем.
Серые камни стен густо оплетал плющ, чьи темно-зеленые листья казались почти черными. В сумерках они мерцали красным, шевелились даже в безветренную погоду и, кажется, о чем-то шептались между собой.
Подслушать Мика так и не отважилась.
Окна наглухо закрывались ставнями, не пропускающими ни единого лучика, и оттого по ночам казалось, что здесь никто не живет. Или что злобному злу не нужен свет. Кто же черномагические беззакония при свете-то творит?
О том, что ночами злобное зло совершенно злобно давит подушку и беззаконно храпит на весь особняк, Мика и безо всяких клятв никому не рассказала бы. Во-первых, никто бы не поверил. Во-вторых, заговаривать с ней не спешили.
Помощника чернокнижника в Даратте искренне считали безумным и без особой надобности связываться не желали. И утренние догонялки с тележкой наверняка лишь укрепили горожан в правильности принятого решения.
По той же причине Мика ничуть не переживала за сохранность своей тайны. Вернее, она искренне считала, что тайна целиком и полностью принадлежит мэтру, так как сама в этом проблемы не видела.