Вернулись они три месяца назад и все это время жили практически затворниками, не устраивая приемов и почти не принимая приглашений. Впрочем, летом светская жизнь Лондона всяко замирает, так что в этом не было ничего удивительного. Но в последнее время многие стали возвращаться в город. Начинался новый сезон и отсидеться в четырех стенах не удастся.
Новый сезон. Он с некоторых пор пугал Модести, поскольку она успела увериться в собственной неуклюжести и неумелости. Пара приемов, которые она организовала по приезде, не провалились только потому, что было изначально приглашено мало народа и позориться было не перед кем. Она плохо умела поддерживать светскую болтовню, одевалась безвкусно и легко теряла нить разговора, отличаясь редкой даже для женщины забывчивостью. Все это высказывал ей муж, недовольный ее поведением. Модести и сама понимала, что поступает плохо и старалась исправиться, но, чем больше она старалась, тем хуже получалось. Вот и сегодня за ужином. Что ей стоило не отвлекаться на неподобающие для леди мысли о постели, а слушать, что говорит муж? Он ведь хотел, как лучше. Вот пригласили бы их куда-нибудь в гости, на прием или суаре, и кто-нибудь там заговорил об Африке. Так можно было бы поддержать разговор, блеснуть умом и образованностью. А на вопрос, откуда она так хорошо разбирается в международном положении, гордо ответить, что это заслуга ее мужа. И ей хорошо, и Гарольду. А сейчас, выходит, она опять все испортила.
Молодая женщина всхлипнула, опустив голову, и почувствовала, как по щеке стекла слеза. Скользнув на кончик носа, она шлепнулась на платье.
Растяпа! Еще и платок забыла заткнуть за манжету!
Но плакать перед убирающими стол лакеями нельзя. Она поскорее поднялась и поспешила к себе.
Проходя мимо гардеробной мужа, Модести замедлила ход. Может быть, еще не поздно помириться? Она торопливо промокнула глаза и щеки манжетой и переступила порог.
Гарольд, уже в клубном пиджаке, вертелся перед зеркалом, пытаясь завязать галстук. Узел не выходил, и мужчина злился.
- Ты… такой красивый! – воскликнула женщина, желая подольститься.
- Умнее ничего не могла придумать? – огрызнулся он. – Мешаешь!
Можно было уйти, но отступить, не сделав еще одной попытки, Модести не могла.
- Чем ты занят? – спросила она, делая шажок вперед.