Где-то в этом же коридоре, насколько помнила Алессия, располагалась сокровищница – круглая тайная комната, вмещавшая в себя богатства понтификата, а еще библиотека, которую начал собирать Павел Третий, и несколько залов со старинными фресками… А между библиотекой и залом Аполлона располагался коридор Помпеано с затейливой потолочной росписью… И колонный зал, служивший хранилищем для знамен… Если, конечно, маги сохранили все древности. Но леди Рициу в этом почти не сомневалась. Совет всегда бережно относился к любому культурному наследию, и многие предметы искусства сохранились только благодаря магам.
Алессия вдохнула прохладный стылый воздух, в котором слышались нотки благоухания старого выдержанного вина и пряных трав. Из окна виднелась капелла и небольшой внутренний дворик, к которому вела крытая галерея.
Сумрак. Тонкие лучи солнца, стрелами прорезающие его. Тишина. Гулкая и древняя, такая всегда царит в старинных храмах и часовнях.
И дыхание мага – рваное, сбивчивое.
Алессия повернулась, крутнувшись на каблуках, и изогнула тонкую бровь, оскалившись. Хотела спросить что-то едкое, колкое, напомнив магу о прошлом, но тут же оказалась прижата к его широкой груди и будто забыла и растеряла все слова. Такое с дерзкой и язвительной леди случалось только в присутствии Мортимера.
Он всегда так действовал на нее.
Она замерла, втянув запах вереска и полыни. И будто расплескалось вокруг море диких трав, будто снова оказалась Алессия в своей прекрасной горной стране хрустальных озер и густых непроходимых лесов, наполненных призраками и сказочными чудовищами. И будто снова стоит она на смотровой башне величественного замка. И глядит на кавалькаду, что едет по подвесному мосту. Во главе процессии – человек в сером плаще с капюшоном, под которым клубится тьма. А над ним – призрачная дымчатая корона, чтобы каждый знал – кто едет по землям Валахии. Эта корона – символ власти и могущества Верховного мага – казалась сотканной из серебристой взвеси дождя и тумана.
Уже тогда леди Рициу поняла, что сердце ее рассыпалось пеплом над морем зеленых трав, его унес северный ветер в свои ледяные чертоги… Уже тогда она поняла, что этот таинственный всадник принесет ей большое счастье и большую беду.
И сейчас, спустя пятьсот лет, она снова падает в эту бездну, полную клубящегося мрака. А ее щеки касаются холодные губы Аланда – колко, быстро, едва-едва. Будто острый кусок льда. Или острие кинжала.