Лучше бы та книга никогда не попадала мне в руки, потому как я с ужасом ждала тех страстей, что там описывались. Строгий режим дня, монотонная работа в молчании изо дня в день. Даже когда обет молчания подойдет к концу, разрешалось говорить лишь по необходимости, дабы не нарушить тишины и уединения других сестер с Богиней. Заводить друзей среди служительниц категорически запрещалось, а если дружба все же возникала, то монахинь немедленно разделяли всеми возможными способами: не отправляли на одну работу, переселяли в разные концы коридора, запрещали сидеть вместе во время трапезы. Мужчин в монастыре не было, им вообще запрещалось даже подходить близко к этой территории. Если же путнику необходима помощь, то на границе участка стоял большой колокол. Заблудившийся охотник или грибник должен был в него позвонить и ждать, пока матушка настоятельница не придёт, чтобы оказать ему посильную помощь. Ей одной разрешалось говорить с мужчинами, наверное, из-за преклонного возраста.
Я села на низкую кушетку и разрыдалась. За что мне такая судьба? Почему несмотря на то, что наша главная Богиня – женщина, нас в этом мире продолжают держать за бесправных животных? Если бы я не вышла замуж за чертова графа. Я рыдала так остервенело, что совершенно забыла о своей вине в произошедшем. По сути, наказание было законным, вот только легче мне от этого почему-то не становилось. Несмотря на то, что суд проходил без моего участия, вину за собой я знала. Но не призналась в этом графу. Ему я громогласно отвечала лишь то, что он сам меня довел. Знаю, это было аморально и бесчестно, но видеть, как его корежило от злости, когда он узнал об адюльтере было лучшей неделей моего брака.
Будь я благородной по праву рождения, то могла бы подать обвинение о жестоком обращении со стороны мужа в Королевский суд. Тогда, мою судьбу решал бы Правитель, а наказание получил бы уже сам граф. Но сколько я не билась, сколько не пыталась использовать связи покойного отца, везде мне отвечали отказом. Я стала графиней лишь благодаря мужу и те связи, что были мне нужны, были его стихией и его окружением. А гильдия купцов могла мне лишь посочувствовать. Получилось так, что моей судьбой распоряжался супруг. Глупые и нелепые законы! В конце концов, чаша терпения переполнилась, а может, я просто заразилась его аморальностью, и совершила грехопадение со своей первой любовью из нашей деревни.