- Святая Дева! - сказал один из монахов, повыше, покрепче (и чуть потолще) других, одетый в отороченную мехом сутану. - Это же Сефирос! Брат-привратник услышал шум, но не мог разглядеть ничего в темноте. Да и опасно нынче без подготовки ворота отпирать... Что у вас тут случилось? Грабители? Мы уж боялись худшего... Разбойники повадились крутиться возле стен по ночам, понимают, что свет может привлечь заплутавших путников. Мы последние недели не зажигали огня, но сегодня ждали вас, засветили лампады... Кошечки ваши, господин старший рыцарь, точно передали день приезда. Проходите, проходите скорей сюда. Двое мерзавцев, если не струсят, могут опять привести толпу суеверной пьяни из таверны. По округе и так ползут слухи, будто у нас нечисто.
- Придётся временно перестать пользоваться вашей обителью, как перевалочной базой, - озабоченно сказал Сефирос. - Здравствуйте, аббат Торфельд! Мир вам!
- Здравствуйте, здравствуйте, Сефирос! И вы тоже, молодой человек! - аббат шагнул к путникам, дружески взял Джереми за руку и повлёк его в сторону приоткрытых ворот. - Заходите скорей, скройтесь от дождя! У нас тепло...
Путники зашли в двор монастыря, и монахи захлопнули ворота за ними. Прошла минута в шуршании дождя. Затем в непроглядной темноте придорожных кустов что-то медленно зашевелилось. Осторожно раздвинулись ветви, и между листьев выглянуло дивное бледное личико молодой женщины. Черты лица её были тонки и чисты, словно вырезаны из белой-белой слоновой кости. Однако в белизне кожи таилось какое-то нездоровое свечение, заметное пристальному взгляду. Женщина была потрясающе красива. Свободный кожаный жакет и широкие зелёные шаровары, заправленные в высокие сапоги на цыганский или словацкий манер, не могли скрыть крутых изгибов её фигуры. Влажные от дождя длинные и пышные рыжие волосы были перехвачены несколькими зажимами. Глаза её были черны, как смоль. Женщина обернулась и звучным грудным голосом негромко произнесла в глубь кустов:
- Ты был прав, Тёмный. Это действительно орденские. Я помню проклятого кота. Когда Владыка пробудил меня, и я танцевала на валлийских холмах, наслаждаясь реками крови, боли и страха, они пришли... Я - свет, но они побеждали меня иным светом. Его когти - острые мечи, его глаза отражают мерзкое сияющее Небо. Я убью его сама, я сварю его заживо в моём котле, я развею его прах и из косточки его сделаю себе ключ... Давай нападём на эту святошескую клоаку.