– Так и должно быть. А что же сталось с ними, вашими ирландцами, они выжили?
– Вы торопитесь. Немногим позже основная часть большой семьи переехала в дореволюционную Россию. И вот что характерно для предков. Несмотря на то, что все они были дворянами, после революции 1917 года никто из них никуда не бежал вместе с другими представителями аристократии.
Советский Союз приняли безоговорочно и ратовали за его процветание. Среди наших предков выдающиеся учёные-физики, которые на протяжении многих десятилетий оставались засекреченными и трудились в закрытых организациях во благо стране. Самое интересное, что в полной мере они овладели русским языком, живя в России. Но русская литература и культура дворян до и после революционного времени пришлись к их двору, как нельзя кстати. Читая письма, хранившиеся в шкатулке у бабушки, я увидела в них искреннюю любовь к стране, которая изначально для старшего поколения не считалась родиной. Однако многие представители высшего общества называли их дом истинно дворянским гнездом в хорошем понимании этого словосочетания. Семья со временем разрослась. Некоторые потомки проживали в Ленинграде. К несчастью, в блокаду, многие из них умерли. Московская профессура в эвакуацию не уехала, сколько их ни упрашивали. Посчитали своим долгом трудиться в родном городе. Мне рассказывали, что некоторые наши родственники поселились в Крыму, они страстно любили море и стремились жить подле него. Ныне из предков никого не осталось. Моя бабушка умерла давно. А мама и отец несколько лет тому назад погибли в результате несчастного случая.
В живых осталась одна тётушка. Я её очень люблю и забочусь о ней.
Если коротко, то всё.
– Вы знаете, слушал вас и у меня сложилось впечатление, что читаю энциклопедию большой старинной семьи.
– Думаю, у каждой семьи есть страницы жизни, наполненные годами безоблачного счастья и горестными периодами.
– Не могу не согласиться с вами. Так и есть.
Тётушка не сразу приняла нового знакомого племянницы, отнеслась к нему настороженно, опасаясь за её будущее. Всё же разница в возрасте была внушительной. Ему к тому времени исполнилось сорок девять лет, а ей пошёл двадцать первый год.
К величайшей радости Вадима Илларионовича, Илия не прислушалась к советам тётушки. Ей было интересно беседовать с разносторонне развитым человеком, обладающим огромным багажом знаний и опытом работы в изобразительном искусстве. Человеком, который на протяжении нескольких десятилетий изо дня в день непосредственно соприкасался с великим наследием. Это и явилось решающим в её выборе.