Ей оставалось пройти не больше десятка шагов, когда в вое ветра и праздничном гвалте послышалось что-то неправильное. Остановилась, прислушалась. И, нахмурившись, распахнула дверь в лавку Пройдохи Дрибса.
В метельную ночь вырвались судорожные женские рыдания.
Нет, Вера вовсе не кидалась утешать каждую встречную-поперечную. Ни дома, ни тем более здесь. Терпеть не могла служить жилеткой для чужих соплей! Но Три Ночи — особое время, а она, как-никак, городская ведьма. Нравится ей или нет, а ослаблять защиту и манить в этот мир потусторонних тварей позволять не должна.
В лавке царил полумрак, для постороннего взгляда наверняка таинственный и волнующий, а по мнению Веры — помогающий Пройдохе дурить покупателей. Тускло мерцали в витринах артефакты, в неровном свете масляной лампы играли блики на золоте и драгоценных камнях. Семья Дрибсов издавна славилась ювелирами и артефакторами, и так же издавна в каждом поколении почтенного семейства рождался свой Пройдоха: неспособный к фамильному ремеслу, с руками «не из того места», зато преотлично разбирающийся в качестве готовых изделий, с талантом к торговле и обману (эй, а кто сказал, что это не одно и то же?) и со склонностью к темным делишкам. Дрибсы утверждали, что над ними висит старинное родовое проклятие, но, пожалуй, если проклятья и не было, его стоило придумать.
— Это не может быть подделкой, — проговорил сквозь рыдания звонкий девичий голосок. — Смотрите, здесь знак королевских мастерских! Папа купил его за восемь сотен золотых, я помню…
Заинтересовавшись разговором, Вера укуталась в тень, прикрылась отводом глаз. Пробежал сквозняк по лавке, что удивительного?
— Латунь и стекляшки, — презрительно отозвался Пройдоха. — Возможно, ваш батюшка любил прихвастнуть, а может, его самого обманули. Знак поддельный.
— Но, но… Этого не может быть!
— Ну-ну, милая, не надо так рыдать. Вы не виноваты в ошибке вашего батюшки. Я ведь не зову стражу и не предъявляю вам обвинение в попытке продать подделку, верно? Такое юное, неопытное создание, как вы, — торговец, утешая, погладил девушку по плечу, — конечно же, должна верить в слова своего отца.
— Но что же мне делать… — чуть слышно прошептала несчастная. Вера подошла достаточно близко к прилавку, чтобы рассмотреть ее. Тонкая, как тростиночка, девочка лет шестнадцати-семнадцати одета была бедно и не по погоде: растянутая, вытертая вязаная кофта поверх дешевого ситцевого платьишка да растоптанные туфли на босу ногу. Откуда у такой вещица за восемьсот золотых? Этих денег хватит купить небольшой домик! И говори с ней сейчас не Пройдоха Дрибс, Вера так и решила бы: девчонка принесла ювелиру поддельную дешевку со стекляшками, то ли сдуру, то ли от большого ума. Вот только будь там и впрямь латунь и стекляшки, Дрибс давно выгнал бы нищенку и запер дверь, и уж точно не стал бы разбрасываться утешениями.