Недовольно нахмурившись, Герта попыталась понять, что это могло значить? Кто “он”? Дракон, что ли? Или кто-то из жреческого состава? Хотелось верить, что это один из членов церкви, но шестое чувство подсказывало, что правильный первый вариант. И от этого Лагерте становилось не по себе. Все знают, что Цветущая, пройдя путь от простой смертной до божественности, несколько тысяч лет оберегала людей, но потом ушла в другой мир, посчитав, что её дети могут справиться самостоятельно… И древние пророчества предрекали пробуждение дракона и… крах всего.
С трудом удержавшись от того, чтобы смять в руках послание для Хильд, Лагерта прикрыла глаза, выравнивая дыхание. “Пророчество — это всего лишь наиболее вероятный вариант развития событий. Мы… мы можем всё изменить. Если когда-то нашлась сильная личность вроде Цветущей и победила дракона, то и сейчас мы справимся!” — успокаивала себя Лагерта, попивая горячий шоколад маленькими глоточками. Сердце постепенно вошло в привычный ритм, кружка опустела.
Вздохнув, Лагерта вернула послание во внутренний карман, оставила на столе несколько монет в качестве платы за напиток и вышла на улицу. Кое-где уже зажглись первые гирлянды из магических огней. Мир из бело-коричневого превращался в разноцветный. Люди ждали весны. Они не знали, что древнее зло проснулось и беда нависла над ними подобно тени от драконьего крыла.
“Я обязательно поговорю с Сассой. Что-нибудь придумаю. Нужно срочно что-то делать!” — в панике думала Лагерта, уверенно двигаясь по улочкам городка.
До жилища старой ведьмы добралась минут за пятьдесят, двадцать из которых пришлось потратить на последние триста метров нерасчищенной дороги. Мало удовольствия барахтаться в сугробах, но Хильд редко выходила из дома зимой, а добровольцев расчищать к ней дорогу просто так не находилось. Если уж кому что и нужно было от старой ведьмы, к ней предпочитали ходить тайком и по ночам.
Осмотревшись, Лагерта поймала на себе пару удивлённых взглядов, помахала людям рукой и уверенно постучала в деревянную дверь. Спустя мгновение та отворилась, и на девушку дыхнуло жаром протопленного дома.
— Заходи, заходи, милочка. Что случилось? — проскрипела старуха, вторя древнему креслу-качалке, в котором сидела перед очагом.
Лагерта вошла внутрь, затворила дверь, повесила на крючок плащ и села в кресло напротив Хильд. По правде говоря, Герта всегда боялась старуху. Вся такая маленькая, сморщенная, а глаза до сих пор чёрные, словно ночь. Какие-то даже нечеловеческие глаза, если не сдерживать собственные мысли.