- А Рафаэль где был?
- Ну, мы сначала вчетвером сидели – я с Линь и он с этой… не помню, как зовут. Тоже она ему что-то втирала, по руке гадала. Потом ты позвонил, он засобирался и ушел. А я остался…
- И решил оторваться по полной программе?
Рий кивнул, не поднимая глаз. Румянец стыда постепенно разливался все дальше и дальше.
- Тебе чего, так женщину хочется?
- Ну, я не пробовал ни разу и…вот, - голос Рия ослаб настолько, что последнее слово удалось прочесть только по губам.
- Ну, раз такое дело… Яра, - крикнул Гордон в потолок, - подойди сюда!
- Да, босс, - посреди медотсека материализовалась голограмма. На ней был стандартный комбинезон работника глубокого космоса.
- Видишь этого молодого человека? – патетически указал Гордон на Рия. – Молодой человек созрел, наконец, до того, чтобы познать женщину. Первый его опыт… хм… с гейшей был, мягко говоря, не удачным, и теперь надо сделать все, чтобы он… исправил свою ошибку и кое-чему научился. Справишься?
Яра глубоко вздохнула, картинно взмахнула руками. Миг – и рабочий комбинезон превратился в такой крошечный халатик медсестры, что оставалось лишь удивляться – а зачем он вообще нужен.
- Ну, больной, - она подплыла к полусидевшему на кушетке Рию, наклонилась так, что груди в вырезе декольте оказались прямо перед его носом. – На что жалуетесь?
Рий захлебнулся воздухом, буквально уткнувшись носом в пышные формы голограммы. Программа предусматривала тактильный контакт, так что упомянутые формы Яры можно было не только посмотреть, но и пощупать.
- О, диагноз ясен, - голос искина дрогнул, холодея. – Проблема серьезная, коллеги. Требуется немедленно оперативное вмешательство… И вы мне в этом деле будете только мешать! – она властным жестом указала доку и капитану на дверь. – Дело срочное, промедление смерти подобно. Ну-с, больной, начнем осмотр. Раздевайтесь!
И решительным жестом распахнули халатик на груди.
Док еле успел вытащить за порог замешкавшегося Гордона. Последним, что увидел капитан, был мягко откинувшийся на кушетку его будущий первый помощник.
За пять лет он привык жить по сигналу. Пронзительный трезвон и яркий свет утром знаменовали побудку. Включенная сигнализация – что надо как можно скорее заканчивать утренний туалет и становиться на поверку. Поверка, кстати, тоже была по сигналу – строго в определенное время надлежало встать на один из желтых кругов, положив руки на сенсорные панели в стене на уровне груди. Если все сделал правильно и, главное, вовремя, зажигалась контрольная лампочка. Если замешкался и, не дай бог, перепутал левую и правую руки, взвывала сирена. По звонку заключенные сходили с кругов, по звонку садились за столы, по звонку надлежало прекратить прием пищи и начать одеваться. Кто не успел, тот в карцер угодил. Или к скучающей охране на развлечение. А уж что охранники делали с провинившимися заключенными – то чаще всего оставалось тайной. Некоторые после этих «игрушек» исчезали навсегда.