***
[Первый алькон]
Длинные острые когти рассекли ударом половину стола, почти прошивая его насквозь – темное дерево лишь затрещало обреченно. Белые волосы вскочившего мужчины извивались змеями, словно в комнате бушевал ураган.
— Как ты посмела! Глупая ildy thare! Как ты только посмела!
Конечно, ее спасут, вне всякого сомнения – гончая не даст ей умереть, слишком много сил он уже на нее потратил, да и перед монархом придется оправдываться… Раскосые глаза гневно сощурились, губы изогнулись в злой усмешке, но… он смог удержаться. Не дать себе воли. Он давно уже привык сдерживаться, ведь он не принадлежал себе. Не имел права на собственную волю… Всемогущий раб.
Лучше встать один раз на колени и прогнуться, демонстрируя мнимую покорность, а потом, когда враг ожидает этого меньше всего – прыгнуть, вцепляясь ему в горло. Он потер браслет, сжимающий руку. Да… эту правду он хорошо усвоил в свое время – и теперь ждал, притаившись, как змея в траве. Надо признать – эта девчонка смогла удивить. Откуда в ней столько огня, столько жажды свободы, ради которой она готова умереть? Или это была лишь глупая жажда мести?
Сначала покушение. Теперь срыв всех блоков и пробуждение силы. Их крови. Без сомнения, гончая не сможет провернуть при нынешних обстоятельствах свой обычный план, но все равно вывернется. Вот только у него самого появится шанс вмешаться. Повернуть так, как нужно было его детям, его народу… его подчиненным. Все, что ни делается, к лучшему.
— Драгоценнейший!
В комнату просочился невысокий худой паренек с такими же, как и у замершего мужчины, пепельно-белыми волосами, отливающими искристой синевой. Он был одет в бледно-серебристый мундир, каким-то чудным образом не превратившим одного из младших альконов в бледное отражение луны.
— Анаирэ… проходи.
Он успокоился также быстро, как вышел из себя до того. Теперь по спокойному жесткому лицу невозможно было ничего прочесть – однако у смертных даже его фигура вызывала безотчетный страх. Возможно, от того, что они ощущали чужое безумие. Или смерть, что невидимая и неслышимая парила за плечами одного из ручных магов правителя.
— Амондо, — он поморщился. Не любил это имя, не теперь, когда оно напоминало о том, как много было утеряно.
Родич криво улыбнулся – и шагнул к нему, молча обнимая. Ауры смешались, на мгновение даря покой и отгоняя приступ фамильного безумия, но старший алькон уже отстранился.