Молодой человек улыбнулся.
Улыбка у него была красивая, но отчего-то казалась меланхоличной. А ещё невольно наводила о взрослой снисходительности по отношению к расшалившимся детям.
– Наверное, мне следует извиниться за то, что нарушил ваш покой, Прекрасная Дама? – мягко проговорил он. – Надеюсь, песня пришлась вам к душе?
– Ну, не знаю… откровенно говоря, мне всегда казалось, что я погибла вместе с Отважным Лордом? Но это уже скучные нюансы, а в целом песня очень… мелодичная, поэтичная.
– Польщён. Благодарю.
– Не стоит благодарности.
– Позволю себе с вами не согласиться, – прищурился незнакомец. – Бродячие трубадуры зарабатывают песнями и им требуется награда.
Вильма захлопала длинными ресницами:
– Даже не знаю, как вам помягче сказать, но место для заработка вы выбрали не самое удачное. В этих местах вас разве вороны чем одарят, да только боюсь, что дары их вам не слишком понравятся.
– Вы не похожи на ворону, – подтрунивающим тоном проговорил незнакомец, скрещивая руки на груди и прислоняясь плечом к стене.
Словно ненароком он перекрыл Вильме путь к отступлению, закрывая собой проход, что не укрылось от её внимания и заставило немного насторожиться.
– А на кого я похожа?
– На белого кречета.
Вильма презрительно фыркнула. Она считала себя нежной, а кречет? Как бы не слишком милая птица.
– А летаешь ты быстро? – вдруг сменил тон он.
– Смотря от кого и к чему.
– Если я тебя поймаю, красавица, то возьму плату за свою песню.
– Как?
– Поцелуями.
– Ух, ты, какой резвый! Речь уже даже не об одном о поцелуе, а о поцелуях? Не много ли ты хочешь, певец?
– Если уж хотеть, так чего-то большого. Если брать – так много. Иначе какой смысл?..
Во время их короткого диалога он медленно наступал, она – пятилась.
– Даже не знаю, в самом ли деле мне понравилось твоё пение?.. Мои поцелуи стоят большего.
– Не обесценивай то единственное, что есть у несчастного трубадура.
Незнакомец казался каким угодно, но не несчастным. Ему явно нравилась эта игра в охотника и добычу.
Впрочем, Вильма тоже была не против немного поиграть.
Ей уже приходилось целоваться с парнями раньше. Иногда это было слюняво и противно, иногда – смешно и нелепо, пару раз совершенно неприятно. Но случалось, что поцелуи дарили щемящее, ни с чем не похожее чувство неги, были нежны, как скользящий по коже шёлк. Самое странное, что по внешности мужчины никогда не угадаешь, как он на самом деле целуется. Самый нежный поцелуй на памяти Вильмы ей подарил молодой рыцарь, немногим старше её самой, один из первых задир в замке и в драке совершенно бешенный. А самым грубым оказался один из отцовских пажей-чашников, с виду похожий на переодетую девицу. Так что то, что трубадур с виду такой красавчик совсем не означает, что целоваться с ним ей понравится.