– Полагаю, она не любила двор, – улыбнулся Юрий воспоминаниям.
Он подвел меня к высокой ограде. Мы взглянули вниз. Дворец стоял в самой высокой части города. С балкона просматривался не только великолепный императорский сад, но и большая часть столицы империи.
От широкой площади кругами расходились улицы, опоясывая дворец кольцами. Длинные проспекты делили их на ровные части, словно пирог на куски. Каждый луч светился фонарями, уходя далеко за пределы видимости.
– Разве можно не любить этот вид? – не скрывая восхищения в голосе, спросила я.
– Невозможно. Вы правы. Этот балкон был её любимым местом во дворце.
Юрий оперся о каменные перила и всем телом развернулся ко мне. Город светился за его спиной, тени играли на красивом лице.
– Северяне слишком свободолюбивы для жизни при дворе, – продолжил мужчина. – Строгий протокол и жесткие рамки были клеткой для той, кто вырос в сердце Эдинбурга.
– Эдинбурга? – не поверила я.
Небольшой параграф, отведенный императрице в учебнике современной истории, ничего не говорил об этом факте. Сухая справка. Родилась в таком то году, древний род, великолепное образование. И больше ничего.
Всего лишь женщина, зачем знать о ней что-то большее?
– Вижу, вы удивлены, – улыбнулся мне Юрий. – А мы ведь с вами почти родственники.
– Родственники?
– В пять лет моя мать осталась сиротой. Север тогда еще не был в составе империи. Земли, которые остались ей в наследство рвали на части соседи. Единственными преданными ей людьми оказались молоденькая нянька, да конюх. Они то и сопроводили ребенка в крепость Бонков.
Сколько лет Юрию? Я судорожно вспоминала год его рождения. Двадцать семь? Тридцать? Значит, мать его должна быть чуть старше моей. Почему же мне ничего о ней не известно?
– Не бойтесь, у вас нет провалов в памяти, – Юрий поцеловал мне руку и добавил. – Анна вернулась домой сразу, как только закончились распри на севере, буквально через несколько лет, когда ей исполнилось десять. Однако наши матери успели стать названными сестрами.
«Пожалуй, поговорить с родителями становится всё более необходимым», – подумала я.
Не об этих ли связях намекал господин Холд?
Прекрасный принц. Такой галантный. Такой откровенный.
Такой лояльный на фоне отца.
Слишком лояльный.
– Почти родственники – это звучит обнадеживающе, – рассмеялась я.