– Они дают нам время пройти вперед без лишнего сопровождения, – пояснил мне Юрий в ответ на мой обеспокоенный взгляд. – Как только мы дойдем до середины зала, они пропустят других гостей, – заверил он меня. – Не волнуйтесь, ваша репутация не пострадает.
– Благодарю, – я присела в реверансе.
Меня не беспокоила репутация. Чему там страдать после недавнего танца с императором? Меня пугал Юрий и его внимание.
Всё в нем было слишком. Слишком красив, слишком осведомлен. Даже больше, чем отец.
И его интерес ко мне тоже, слишком.
Галерея казалась бесконечно длинной. Высокий потолок разительно контрастировал с нешироким помещением, зрительно делая его еще более узким. Со стен на нас смотрел Александр, Анна, Юрий и другие члены императорской семьи.
Мы остановились напротив одной из картин. Это была батальная сцена. Юный Александр стоял на холме и следил за идущим внизу сражением. Империя брала желаемое мощью. Судя по пейзажу, перед нами было покорение Северных земель.
Я внимательно вгляделась в полотно, выхватывая мелкие детали. Павшие в бою воины, искаженные мукой лица, раны и кровь. Художник был столь талантлив, что я почти слышала отчаянные крики северян, идущих на верную смерть.
«Холодно. Было очень холодно», – задрожала я, проваливаясь в картину. Грохот, боль, смерть. Безумие.
Красные брызги на белом снегу кружили голову. Горячие капли стыли в полете и почти сразу превращались в лёд.
«Сила! Сила! Сила!» – застучало в ушах.
Прикосновение Юрия неожиданно резко вернуло меня во дворец.
Он ладонью провел по моей руке, от плеча к локтю и сказал:
– Никогда не думал, что женщину может заинтересовать война. Но вы ведь не обычная женщина, не так ли, Алиана?
Я отступила на шаг и ответила:
– Вам виднее, ваше высочество.
Свет мигнул, а затем погас. В высоких окнах задрожали стекла, а затем с пронзительным звоном рухнули вниз, разбиваясь на тысячи осколков. Раздался громкий хлопок. Заорала сирена. Я оглохла, ослепла и закрыла голову руками. Кто-то снес меня на пол, телом закрывая от неизвестной опасности. Я больно ударилась головой. Сверху валились куски штукатурки.
Холодный металл неприятно впивался в спину. Едкий дым раздирал легкие. Я закашлялась. Чужая рука приподняла мою голову, прижимая к груди.
«Почему гвардеец в черном?» – недоуменно подумала я, утыкаясь в темную мягкую ткань на мужской груди.