Пров уже догадывался, что допустил ошибку, назвав себя. В печали барыня или нет, но, узнав, кого собирается купить ее бывший холоп, теперь вцепится в добычу мертвой хваткой. Если учесть, что самого Провку, как умирающего, Сущевские продали ведьмаку за жалкие пять рублей, в то время как с выкупающегося на волю холопа могли получить аж шесть сотен ассигнациями, теперь они ни за что не уступят.
- Ежели дороговато, так другую возьмите. Авдотью я бы за пятьдесят уступила. А Машку – и за тридцать рублей. Все равно у девки руки не тем местом растут. Только объедать меня горазда, лентяйка, - выговор относился к двенадцатилетней девчушке, жавшейся сбоку.
Та зыркнула на перевертыша таким взглядом, который не вдруг заподозришь в заморыше, и Провку передернуло. У девчонки был дар. И если бы дело зависело только от него, выложил бы молодой ведьмак за будущую ведьму, сколько запросят и, схватив в охапку, бегом кинулся в столицу.
Юлиан Дич как-то раз объяснил холопу – вернее, объяснял он молодым ведьмакам, обучая их азам своей профессии, а Провка стоял под дверью и слушал – что все ведьмы живут семьями. Три, четыре, пять ведьм-соседок объединяются, называя друг друга сестрами. Вместе они часто колдуют, вместе ищут себе наследниц, ибо почти никто из ведьм не способен рожать, вместе их воспитывают и учат. Девочек с колдовским даром находят, когда те лежат в колыбели, и зорко следят, пестуют до нужного срока. Когда же у девочки просыпается женское естество, и она становится девушкой, начинают просыпаться и ее колдовские силы. С этого времени ведьмы начинают ее учить колдовству. Но вот тощую глазастую Машку местные ведьмы почему-то просмотрели. Пров чувствовал это всеми фибрами души.
Такие одиночки тоже бывают. И чаще всего именно они, лишенные поддержки «семей», рано или поздно попадают в сруб, сгорая по приговору суда. Успеть перехватить болезненную девочку, не дать ей превратиться в настоящую ведьму, воспитать, как ни странно звучит, полезного члена общества – это ли не задача для начинающего ведьмака! И ведь, получив вольную, она бы стала Марией Сущевских, а значит, как бы сестрой Прова, пусть и не родной.
Но в двух шагах от нее стояла его родная сестра, Маланья Маркеловна, и участь глазастой Машки была решена.
- Даю сто пятьдесят.