— Хозяин. Вот карета.
— Скорее поднимите мою сестру. Бедняжка, она, кажется, приходит в себя.
— Ах, Хулио. Что со мной? Так кружится голова.
Красавица начала приподниматься, держась рукой за лоб.
— Нет-нет, дорогая. Ну, что же вы стоите, идиоты пустоголовые? За это я вам плачу такие деньги?
Девушку аккуратно подняли и перенесли в карету, за ней последовал причитающий брат, один из слуг вскочил на козлы рядом с возницей, незаметно кивнув ему, двое примостились сзади, и лошади тронулись.
— Ну и спектакль, — мечтательно проговорил комендант дон Эстебан де Пуэбло. — Вот это красотка! Ммм…
— А какие у нее сосочки, какие ножки, черт меня побери совсем! — вторили ему из-за спины.
— Еще немного, и я бы кончил прямо в штаны.
Лишь через несколько минут оживленно болтающая солдатня вернулась в здание комендатуры, возглавляемая блаженно улыбавшимся комендантом. Впрочем, хорошего настроения хватило ему ненадолго. Не прошло и получаса, как один из солдат — Пепе Руальдес — решил проведать своего приятеля, стоявшего на часах у камеры пленного пирата, а потому лишенного бесплатного зрелища на улице.
Однако стража на месте он не застал. Еще минут десять ушло на поиски пропавшего друга, начавшиеся на кухне и оконченные в туалете. Заглянул Пепе и в камеру пленника. Пират спокойно спал, повернувшись лицом к стене и укрывшись одеялом. Недоумевающий Руальдес отправился с докладом к коменданту. Весь гарнизон тюрьмы был поднят по тревоге, и только тогда какое-то смутное чувство заставило дона Эстебана отпереть дверь камеры корсара и заглянуть «спящему» в лицо…
***
— Все прошло удачно? — тревожно спросила Кристина, наскоро затягивая шнуровку своего корсета и поправляя платье. — Я боялась раньше времени открыть глаза и все испортить.
— Вы были неподражаемы, госпожа, — радостным шепотом сообщил Марсель-Мотылек, но вдруг не удержался и громко рассмеялся.
Кристина быстро зажала ему рот, однако услышала сдавленный хохот снаружи.
— Вы неисправимы…
— Ох, госпожа, вы бы видели их лица. Да у них с языков слюна капала. Умирая, не забуду… Боже, дай мне силы…
Карета свернула за угол и вкатилась во двор небольшого особняка. Спрыгнувшие с запяток мужчины тут же захлопнули тяжелые ворота.
— За дело, за дело, — торопила Кристина, но все и так назубок знали свои роли.
Лошади были выпряжены, из сарая спешно выкатили богато украшенный катафалк. На нем уже стоял гроб. Кристина, уединившись, быстро сменила вызывающий наряд ветреной красотки на строгую вдовью одежду, ее приметные волосы спрятались под черным чепцом, поверх которого была надета шляпка с густой вуалью. Длинный темный сюртук и головной убор, тоже снабженный траурной лентой, полностью изменили попугайский наряд Мотылька, и печальная процессия тронулась в порт.